Текс все не унимался, так что когда в дверь постучали полицейские, чтобы объявить еще об одной угрозе взрыва, я была рада возможности выйти на улицу. Я уложила свертки с книгами в два больших шопера, взяла сумку и присоединилась к остальным. Улицу, как обычно, оцепили, и мы приютились на привычных скамейках, но поскольку была середина дня, а не ночи, лоток с мороженым на углу был открыт, и мы купили по вафельному рожку. Непоседа Текс весь измазался мороженым и соплями, но, по крайней мере, успокоился. Мы сидели на скамейках и наблюдали, как группа по обнаружению и обезвреживанию взрывных устройств делает свою работу.
Опальные сотрудники Фонда Бесси Кантор для поиска мира и взаимопонимания сбились в кружок неподалеку, пряча лица от обвиняющих и полных гнева взглядов соседей. Особенно разгневан был хозяин итальянского ресторана. Было самое время обеда, когда началась эвакуация, так что бизнесмены и бизнес-леди сидели на тротуаре с тарелками пасты на коленях и пытались осторожно есть спагетти и пенне, дабы не капнуть соусом на белоснежные, безупречно выглаженные рубашки и блузки.
Водитель такси, остановившийся на красный свет, выкрикнул из машины:
— Что опять учудила эта Дженнифер?
— Это не имеет к ней никакого отношения, — крикнул ему в ответ полицейский. — Проезжай!
Хотя на Тринадцатой улице оцепили только наш квартал и еще один позади на Двенадцатой, столпотворение охватило и близлежащие кварталы. Движение на Шестой авеню прекратилось, пешеходы и водители остановились и таращились. Нью-Йоркский «уличный театр» во всей красе: если могла случиться катастрофа или авария, никто не хотел ее пропустить.
— Все эти угрозы, по сути, бессмысленны, разве нет? — спросила я, хрустнув остатками рожка.
— Ты это о чем, Изюминка? — На Верене сегодня были джинсы и футболка с логотипом «Баптистских коктейлей», девчачьей панк-рок-группы из Джорджии.
— Если и вправду собираешься кого-то взорвать, зачем предупреждать об этом? Какой резон взрывать пустое здание?
— Больные люди, — вставила Марло. — Угроза взрыва для них самоцель. Полицейские относятся к этому серьезно просто потому, что служба обязывает.
— Неужели вы не боитесь, что дом по соседству однажды на самом деле взлетит на воздух?
Женщины «Дом Каллиопы» так долго жили с постоянными угрозами взрыва, поднимающими их посреди ночи, что забыли о возможности настоящей бомбы, которая, вероятно, превратит нас всех в пыль и пепел.
Я встала и принялась прохаживаться туда-сюда перед скамейкой. Никто из женщин и не думал отвечать на мой вопрос, повторять я не стала. Если кто-то и боялся настоящего взрыва, то держал страх глубоко в себе, предположила я, так легче игнорировать тревогу и беспокойство. Жизнь в «Доме Каллиопы» была выбором, который каждая из нас сделала добровольно, мы знали об опасностях. Никто насильно не держал нас там.