– Я тебя ненавижу! – произносит Рита и пепелит меня взглядом. Я на нее не смотрю, шагаю себе впереди, но чувствую: пепелит.
– Спасибо.
– Я серьезно!
– Я знаю.
– Мы тратим чертову уйму времени, чтобы отыскать и спасти какого-то ушлепка, которого едва знаем!
– Тебя я тоже едва знаю, если честно.
– Значит, ты у нас такой герой-спасатель? Чип и Дэйл в одном лице? Но со мной-то ты хотя бы спал. Или у вас с этим… как его… Ростиславом? чего-то там было на гараже, только я не в курсе?
– Родионом. Ты злишься и несешь чушь, Рита!
– А ты страдаешь фигней! Вместо того чтобы в поте лица искать выход отсюда!
Открываю рот, собираюсь спорить, объяснять, доказывать, чтобы она поняла, прониклась, но тут же понимаю: бесполезно. Когда я вколол ей антинову, процесс, конечно, остановился, но к этому моменту он уже зашел слишком далеко. Человеческого в Рите осталось слишком мало – жалкие купированные остатки чувств, эмоций, принципов, моральных устоев. Не поймет, не оценит, не проникнется. Что-то загадочное продолжает держать ее рядом со мной, хотя логика должна бы подсказывать: несмотря на все мои старания, шансов, что мы отсюда выберемся, почти нет. И плана у меня, если честно, тоже нет. Найти Обломок? Замечательно! Допустим, нашли, и что дальше? Стана для консервации Обломка у меня нет, а без него я бессилен. Ну ладно, кровь дает мне какие-то преимущества. Неуязвимость к этой проклятой болезни, к Силе Измененных, но что мне это дает? Я все равно не могу ни сам пройти через границу аномалии, ни провести через нее кого-то другого. И с Обломком сладить не могу. Толку-то ей от меня? А вот что я могу – это найти Родиона и вытащить его из той передряги, в которую он вляпался. Какой-то Измененный, скорее всего псионик, взял его под контроль и куда-то с ним уехал. Марку и номер микроавтобуса мне сообщил Виталий Палыч из восемнадцатой квартиры. Отыскать машину можно через местную полицию. Это по крайней мере понятная и выполнимая задача. А потом уже можно будет совершать всякие безумные попытки выбраться из аномалии. Потому что…
– Ты обещал! – обвиняющим тоном произносит Рита, только что пальцем в меня не тыча. – Или твои слова – пустой звук?
– Не пустой, – отзываюсь глухо. – Я сделаю это… Или умру, пытаясь.
– Толку-то мне в твоей смерти! – с досадой бросает она. – На кой черт тебе сдался этот Ратибор?
– Родион, – автоматически повторяю я. – Просто в Зоне своих не бросают.
Рита фыркает.
– Своих! Что-то он тебя своим не считает. Во всяком случае, бросил умирающим в травмпункте и не почесался.