Ну уж нет! Врешь – не возьмешь! Нина перебежала на другую сторону улицы и едва не напоролась на зачумленного толстяка в джинсовом костюме, вылезавшего из припаркованного автомобиля. Еще две женщины впереди шли навстречу ей по тротуару. И тот, из-за кустов, вышел на улицу.
– Гребаный Экибастуз! Откуда ж вы все лезете?!
Вперед хода не было. Нина побежала в ту сторону, откуда пришла. Каким бы мрачным ни рисовалось ближайшее будущее, инстинкт самосохранения работал, стремясь отложить смерть на как можно более долгий срок. Только какие у нее варианты отступления? Совсем назад – это к тому мутанту. Вряд ли он, конечно, остался на том же месте, только ну его на фиг – проверять.
Переулок справа подвернулся очень кстати. Рита свернула на него. Пот катился градом, раненая рука почти отнялась, а колени все норовили подкоситься, но все же в скорости у зачумленных Кармацких пока выигрывала.
Она оглянулась. Ближайшие преследователи сворачивали за ней, но у нее пока была фора. Бежать! Бежать, не оглядываясь! Покуда хватит сил. Слава Богу, впереди никого нет – если зажмут в этом переулке, тут уж точно крышка. Дома стоят плотно, проходов между ними нет. Хоть на стену лезь, как человек-паук, или в окна, благо первые этажи совсем низко, и далеко не везде стоят решетки…
Звон разбитого стекла застал Нину врасплох. Резко обернувшись, она успела увидеть в ближайшем окне бледное женское лицо, красные глаза и руки с желтыми ногтями, тянущиеся к ней через торчащие из рассохшейся рамы осколки стекла. Кармацких отшатнулась на бегу, но тут голеностоп ее подвернулся, и она с размаху брякнулась на асфальт. Ногу пронзила резкая боль, во рту возник привкус пыли и еще чего-то очень горького.
Нина попыталась подняться, однако нога подвела снова – похоже, с голеностопом что-то серьезное. Шаги преследователей приближались, а зачумленная из окна лезла к ней, не обращая внимания на то, что здоровенный осколок стекла распарывает ей бок.
«Вот и все», – пришла обреченная мысль.
А следом – злость.
«Нет уж, так просто я вам не дамся!»
Пистолет удалось вытащить не сразу, зато к руке в отчаянный момент вдруг вернулась твердость. Первую пулю словила зачумленная, лезущая из окна. Она дернулась и упала ничком, надевшись животом на осколок стекла. Вторая досталась самому шустрому из преследователей – спортивного сложения парню с явной примесью азиатской крови. На пошатывающегося лысого толстяка в джинсе, шедшего следующим, пришлось потратить три пули. Первую дрогнувшая рука услала в «молоко», вторая, в грудь, его не остановила, и только третья, угодившая точно в переносицу, обрушила эту ходячую башню на землю.