С этими словами я продолжила путь к офису, как вдруг что-то пушистое коснулось моей лодыжки. Я снова остановилась и взяла на руки Рагглз, собачонку Киры — нашего фоторедактора. Мне не оставалось ничего иного, кроме как сделать Рагглз талисманом редакции, поскольку Кира таскала ее с собой ежедневно, невзирая на все угрозы со стороны отдела кадров. Я поднесла эту малышку (породы йоркширский терьер) к лицу, ожидая поцелуя, но та лишь недовольно тявкнула. Вздохнув, я опустила ее на пол: как я ни старалась, животное все равно меня не любило.
Заметив меня, Кейси — моя помощница — подняла голову, словно ожидая приказа. В моем взгляде она явственно прочла предупреждение: «Не пускать никого». Кейси прекрасно знала, что лучше не участвовать в этой адской свистопляске, которая сопровождала меня по пути в офис, а дождаться, пока я усядусь за стол и приду в норму. Тогда уже она могла выкладывать все, что угодно, какими бы срочными ни были назревшие вопросы. Впрочем, по раздраженному выражению ее лица я поняла, что меня ожидают экстренные новости — и, судя по всему, малоприятного содержания.
В следующий миг Кейси уже вошла в кабинет и, смерив меня с головы до пят большими карими глазами, покачала головой.
— Не самый удачный день, чтобы нарядиться так, будто твоим гардеробом заведует Мэри-Кейт Олсен[1], — сказала она. Имелись в виду, очевидно, мои потертые джинсы и растянутый, очень уж «в стиле ретро», но крайне удобный свитер с V-образным воротом. — Немедленно переоденься и сделай макияж.
— Вот черт, — пробормотала я.
— Да уж, — подтвердила мои опасения Кейси. — Лиз трезвонит с самого утра. Они с Эллен хотят встретиться с тобой. Прямо сейчас. Ты уже опоздала.
Я знала наверняка: если Кейси говорит, что дело срочное, то мешкать действительно нельзя. Она всегда обо мне заботилась. Хотя эта женщина была на несколько лет меня младше (ей едва перевалило за тридцать), в ее поведении неизменно сквозила мудрая материнская опека, что, конечно, противоречило ее внешности: выглядела-то она как стильная, изящная девчонка. Лучшей чертой ее характера являлась, в хорошем смысле слова, приземленность. Она всегда за меня переживала, разгребала все устроенные мною завалы и всякий раз тушила разгоревшийся сыр-бор. В случае необходимости она запросто играла роль «плохого полицейского» и очень редко позволяла себе потерять самообладание. Кейси также оставалась одной из немногих, кому я могла полностью довериться, а ее язвительное чувство юмора неизменно поднимало мне настроение, даже в самые мрачные минуты. Каким-то образом она умудрялась воспитывать не только меня, но и двоих собственных детей. Порой мне казалось, что эта женщина читает мои мысли как открытую книгу и делает это с не меньшим успехом, чем мой законный супруг.