Подойдя ко входу, мы обнаружили прямо на двери объявление с дресс-кодом на текущую неделю:
Самоуверенные улыбки, старомодные рыжие парики в сочетании с размазанной красной помадой, безукоризненные вечерние платья, тиары и солидные драгоценности, коричневые ленточки[25], смокинги и фраки, блестки, перья и бусины, постные рожи, медали и ордена Британской Империи, глэм, полное ню, фантастический макияж, классический фетиш.
Джо предпочел традиционный, в молниях, резиновый костюм садомазохиста, Сара напялила кричащую тиару в перышках и бисере, Тасо же потел в винтажном смокинге, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Мы распахнули тяжелую металлическую дверь и спустились по лестнице, где нас тут же остановила стерва-трансвестит.
— Сегодня закрытая вечеринка, — объявила она.
— Мы в списке приглашенных. Джилл Уайт и еще три гостя, — сказала ей я.
Затем она пристально всмотрелась в мое лицо и расплылась в улыбке.
— Прости, дорогуша, не признала. Заходи, конечно, — сказала она, являя образец дружелюбия. В то время я еще не могла нарадоваться, когда люди меня узнавали.
Пока все остальные толпились у бара, я первым делом изучила обстановку — и с тех пор всегда поступаю так же. Там крутился колумнист «Виллидж Войс» Майкл Масто; красовались все самые знаменитые трансвеститы вроде Леди Банни, Джоуи Ариас и Фротиллы ДеБарж. Разумеется, там была Дебби Хэрри: несмотря на свой возраст, она по-прежнему не пропускала ни одной вечеринки. Не говоря уже о множестве знаменитых музыкантов, рассыпавшихся по залу.
Я сразу же обратила внимание на буйные кудри и квадратную челюсть одного конкретного музыканта, сидевшего у дальней стены. Ричард Руиз ютился в приватной кабинке с очень молодым и очень белокурым мальчиком, постоянно поглаживавшим ему волосы. Я решила во что бы то ни стало поговорить с ним, а пара стаканчиков джина с тоником помогли это осуществить.
Когда джин наконец ударил в голову, я широким шагом подошла к кабинке.
— Привет, старый приятель, — небрежно бросила я, стараясь, чтобы голос мой звучал по возможности обыденно. Хотя какой обыденности в разговоре можно ожидать от девушки, затянутой в кожаный купальник?
— Привет, — равнодушно отозвался Ричард. Это был дежурный, невзрачный «привет», предназначенный для журналистов, чьи имена он забыл, восторженных поклонников и девушек его музыкантов.
— Ты меня не узнаешь, так ведь? — спросила я, сама поражаясь собственной наглости.
Блондин, заслышав это, весь съежился, попросил прощения и удалился за новой порцией алкоголя.
Ричард Руиз потратил несколько секунд на изучение моего лица, после чего опять заговорил: