Когда Отохэстис вошёл в кузницу, там уже бурлила смесь соляной и азотной кислот, жадно поедая щепотку жёлтого песка. Он замер, с удивлением глядя на то, как уменьшаются крупинки никогда прежде не растворимого золота.
– Ну что замер? – с подначкой встретил его Паша. – У тебя жёлтая кровяная соль есть?
– Что? – не понял кузнец.
– А! Что тебя спрашивать. Отсталые вы люди. Иди, мясо свежее принеси, сами сделаем. Поташ у меня где-то был, а железных опилок сам настругаешь. И ещё горшок отрежь вот по этому уровню, чтобы больше на чашу походил. И это… Вырежи на нём что-нибудь. Ящериц каких-нибудь, луну, ну, ты сам лучше меня знаешь.
– Паша, я же не гончар, – начал отнекиваться Отохэстис. – Я красивую резьбу делать не умею.
– Давай, как умеешь. На золоте любое пойдёт, – отрезал Моторин.
Понадобилось не меньше часа, чтобы собрать все компоненты для приготовления электролита. Сода нашлась, её прокалили на металлической плите, а вот с жёлтой кровяной солью пришлось повозиться. Добывали её сами, к тому же не из лучших ингредиентов. Провоняли всю округу, и только к рассвету получили необходимые жёлтые кристаллики. Отохэстис долго ворошил результат очищенной от коры палочкой, и наконец, заявил:
– Я понял, что ты хочешь. Мы тут тоже не сырую потату едим, кое-что умеем. Я уже покрывал медью железные детали. Даже горшочек с синей медью в углу припрятан. Только как это сделать с глиной, не представляю. Да и медь – не лучший подарок служителям Маиса.
Но Моторин только сделал хитрое лицо и тщательно втёр графитовый порошок в хорошо отмытую керамическую посудину. Потом намотал на длинный кусок угля тряпочку, присоединил её к плюсу батарейки и макнул в купорос. Вывести минус к графитовому покрытию тоже было несложно. Один мазок, и на коричневой керамической поверхности осталась еле заметная жёлтая полоса.
– Это медь! – вскричал Отохэстис. – Ты шаман, Моторин. Никто ещё не смог сделать медной глину. Давай дальше! – Он разгорячённо дернул сотрудника за рукав.
– Сейчас, сейчас, – бормотал Паша. – Надо всё аккуратно вымазать, и не один раз.
Покрытие в итоге получилось неровным, матовым, и почти не блестело. Отохэстис даже расстроился. Но Моторин не унывал. Он тщательно отполировал как горшок, так и ящерицу, и повторил процедуру. На этот раз керамическая посудина стала очень похожа на медную. Ещё одна полировка, и на боках даже появился блеск.
Солнце давно взошло, за каменным забором потихоньку нарастал обычный городской шум, а два металлурга увлечённо придавали керамике вид металла. Наконец, Отохэстис посмотрел на результат и заметил: