– Слушай, Степаныч, а кто оборону строил? Смотрю, серьёзно сделано и с умом.
– Так я и строил с Михеем на пару. Михей-то был целый капитан инженерных войск, жаль прошлый год медведь его задрал. Говорил дураку: «Ну куда ты, старый, в лес в одно рыло попёрся?», так нет, его разве переупрямишь, ежевики свежей ему захотелось, блин. А против медведя автомат-то не лучшее оружие. Так и сгинул, царствие небесное.
– А сам-то ты? Тоже, говоришь, участие принимал?
– Так я-то простой сержант запаса, мотострелок… Мужиков деревенских стрелять учил, караульную службу налаживал. В первые годы тяжко было, и деревню строили, здеся ведь ничего не было, почти пешком пришли из старой деревни. Плешь там образовалась ядовитая, народ болеть начал, помирать. Пришлось новое место искать. Сам то я с этой деревни, а Михей к другу – Кольке Лыкову, Ленькиному отцу, на охоту приехал. Вот ведь как получилось – приехал на неделю, а остался на всю жизнь. По первости домой рвался, жена у него там осталася, да только не пройти тогда на запад было никак – и плеши, и радиация, и банды всякие. Крайний раз вернулся еле живой, одиннадцать осколков из него выковыряли и две пули. А опосля уже муты попёрли, пришлось всем хотелки в жопу засунуть и воевать. Муты ведь пленных-то не берут, попался – в котёл, и все дела. Но отбились, хорошо тогда у нас ещё крупняк был, подорвался тут недалеко старенький бэтээр с двумя парнями, парни наглушняк, а пулемёт мы сняли и на вышку приспособили. Да только патронов было меньше тысячи, да и ствола сменного тоже не было. Так что как ни экономили, а все одно кончился наш крупняк. Слава богу, последние годы поспокойней стало, без проблем отбиваемся. Да что-то я с вами тут заболтался, давайте перекусим, чем бог послал, а через полчасика и банька подоспеет. Баня у нас одна на деревню, зато большая – зараз дюжина душ помещается. Так что делитесь пополам, как говорится, на первый-второй рассчитайсь, – блеснул армейскими познаниями Степаныч, – и в баньку. А бабы пока на стол соберут. Вы уж не обессудьте, но рассказывать вам придётся много, мы ж, почитай, с самой Войны посторонних людей не видали. И, командир, можно тебя на минутку? – как-то смущённо мотнул головой в сторону Степаныч.
– Ну, говори.
Мы отошли к дому и присели на скамеечку.
– Тут дело такое, товарищ лейтенант, – дядька, видно, не мог подобрать слов, даже «товарищем лейтенантом» меня поименовал. Помялся, потом махнул рукой и решительно продолжил: – Короче, командир, мы тут с самой Войны в своём соку варимся, так что если к твоим солдатам наши бабы начнут клинья подбивать, так мы не против. Кровь-то свежая нужна, а то выродимся тут, как фараоны сраные. Кто из мужиков против, те своим бабам сами растолкуют. В общем, с нашей стороны кипеша не будет. Точно говорю. А детишек, что народятся, воспитаем как своих, богом клянусь. А если тебе для спокойствия нужно посты выставить или там дорогу заминировать, так делай что надо. Своим я настрого предупредил, чтобы к часовым и близко не подходили, а ты уж, если минировать будете, покажи, куда не соваться. Как, идёт? – И смотрит с надеждой. Умный мужик, не зря он тут за главного, есть у деревни будущее. Если, конечно, чего серьёзного не случится, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо.