Воин глухо сказал:
— Ты можешь понять, сколько ему лет? Лекарь говорит, что около шестнадцати — но он ведет себя, как малыш.
Ярре хмуро ответил:
− Господин, зачем Вам это?
И отшатнулся от яростного рыка Наместника:
− Я спросил, отвечай!
Ярре пожал плечами:
− Да, лет шестнадцать будет. Судя по телу…
И вдруг отчаянно вспыхнул — понял, что сказал. Наместник жестко сказал:
− Это был мой приказ. Ты его выполнил. Вина — целиком на мне. Я понял твое предупреждение. Иди пока. Мне подумать надо.
Ярре как-то беспомощно взглянул на него, но воин уже пошел к палатке.
Ремигий осторожно вошел внутрь. Лекарь мирно сидел возле койки, Тварь, видимо, спал. Воин подошел поближе: мальчишка раскинулся на койке, голова закинута назад, горло не защищено, по изголовью рассыпан целый водопад светлых волос. Так просто — ударить сейчас в незащищенное горло, увидеть, как струей хлестнет кровь…
… А нужно ли? Как-то не хотелось. Разве его жизнь так уж нужна Империи и самому ему, чтобы сейчас вот так просто уничтожить смешного мышонка? Интересно, кто же он в настоящей форме? Просто не хотелось убивать. Хватит — и так много крови, − его сотня, отряд Твари. Интересно, скажет ли свое имя или придется придумывать? Даже если так, — и все это направленное воздействие тварей, — то почему хотя бы в конце жизни не пожить по-человечески, хоть с какой-то привязанностью?!
Тварь открыл глаза, встретился взглядом с Наместником и сжался в комок, глаза сузились,− понял. Еще бы не понял, — он, несомненно, умен, — так сыграть на чувстве вины Наместника. И суметь пережить все то насилие, на которое в бешенстве решился воин. Воин устало сказал:
− Зачем вы все это придумали, почему ты…
Тварь молчал, губы надменно кривились: да, вот оно — настоящее лицо, — он из высших тварей. Воин тихо продолжил:
− Ярре рассказал, что моих мальчишек забрали сразу после начала боя. Зачем тебя-то так?
Тварь попытался сесть, но снова упал на спину. Воин поморщился:
− Ладно, сейчас-то не играй. Я не хочу тебя убивать.
Тварь тихо зашипел, потом с трудом все-таки приподнялся, сел, откинул рассыпавшиеся волосы назад. Лицо безобразно кривилось, губы отчаянно закушены. Воин молча смотрел на него. И вдруг Тварь прижал руки к лицу, беззвучно затрясся в рыданиях. Наместник продолжал бесстрастно смотреть, только внутри боль не уходила. Да, бывало, предавали, и не раз, но зачем этого-то так?
Тварь с трудом простонал:
− Лучше убей сразу — я все равно тебя в живых не оставлю. Ты-ы…
Воин тихо спросил:
− Слушай, а форму мышонка ты показал мне специально? Чтобы пожалел? А если бы нет?