— Декрет о земле!
— Слышь ты!
— Ленин!..
Это как же Сережа попал в Бугры? Значит, он снова маленький? Конечно, маленький, Абанер — это просто сон. Вон в стороне, у ворот чернобородый лавочник Захар Минаевич с хромым мельником глядят на Сережу.
— Это чей пащенок? Учителев? Такой же разбойник будет!..
Вот так жалит крапива.
— Папа не разбойник!.. Он учитель, Илья Порфирьевич!..
Лавочник с мельником сердито отворачиваются.
Потом мужики и бабы, и Захар Минаевич, и кузнец Петряй куда-то пропали. Нет, Абанера не было, Сережа опять дома.
Сидят отец с матерью за столом и пьют морковный чай. Если положить в чашку лепешку сахарина — ух как сладко!.. Только отец ничего не понимает в сахарине, уткнулся в газету «Бедноту». А мама грустная, грустная. И тоже не пьет чай, только мешает ложечкой в стакане.
— Ты бы, Илья Порфирьевич, уехал куда-нибудь. Переждал пока что. Белые-то к Волге подходят.
Это она папу Ильей Порфирьевичем зовет. Будто он совсем не папа. Он говорит, это у нее учительская привычка.
Белых Сережа не видал, а вот красные вчера уходили в лес. Верхом, на конях, с винтовками. В партизанский отряд беляков бить.
Папа, наверно, не боится беляков и не поднимает головы от газеты.
— Нельзя, Пашенька! И так в Совете никого не осталось.
— А почему белые — белые, а красные — красные? — спрашивает Сережа.
Ласковая мамина ладонь ложится на Сережину голову.
— Красный цвет — цвет нашего знамени, Сереженька! Поэтому и армия называется Красной.
— А Женька лавочников говорит, красным крышка. Белые у папы на спине звезды вырежут.
Папа наконец откладывает газету, глотает чай и улыбается.
— Пожалуй, и вырезали бы, да руки коротки.
— А если к Буграм беляки подойдут, мы тоже стрелять будем.
— Кто это — мы?
— Да все мальчишки.
Сережа вытащил из кармана самопал.
— Вот сюда порох, а в дырку спичку.
В задумчивых папиных глазах бегают смешинки.
— Подари-ка мне пистолет, Сергей! Станут мне на спине звезду вырезать — я из него — паф! паф!..
Хороший самопал, Сережа его сам из стреляной гильзы сделал, но для папы ему ничего не жаль.
А может, все-таки есть Абанер? Вместе с Женькой поступали. Пешком 20 верст от Бугров шли. Сережа ногу натер, онуча в лапте подвернулась. И лямка от котомки с хлебом больно нарезала плечо. Сели под елочками отдохнуть, Женька пристал, покажи, как складывать дроби.
— Так ты во вторую группу поступаешь, а я в первую… И в гимназии еще не учился.
Женька выпустил клуб папиросного дыма прямо Сереже в нос.
— Мы в гимназии алгебру учили. Алгебру помню, а дроби маленько позабыл.
Если Женька дроби забыл и поступает во вторую группу, так почему Сереже нельзя во вторую? Ах да, экзамен!.. Ну, и пусть экзамен!..