– Другие гонщики грязно играют, но и я делаю подобное. – Руки Адель были скрещены, когда она говорила. – Я знаю, на что иду. Кроме того, сам фюрер дал мне особое благословение на гонку. Он даже прислал мне телеграмму, в которой сообщил, что будет болеть за меня.
Феликс повернул голову так медленно, что Яэль смогла увидеть юношу в профиль. Его черты лица были напряженными и полны тревоги, как и у сестры. Точь-в-точь, как у сестры. Не считая его чуть более выраженной линии подбородка, трех ее веснушек и нескольких сантиметров разницы в росте, брат и сестра были почти идентичны.
– Я всегда терпел; я всегда хранил твой секрет, всегда позволял тебе соревноваться под моим именем, – напомнил ей Феликс. – Ты знаешь, что я не просил бы тебя не участвовать в гонке, если бы именно это не имел в виду. Поверь мне, Ада. Пожалуйста.
Адель Вольф молчала так долго, что Яэль начала опасаться, что та может сказать да. (И что тогда? Вывалиться из шкафа и сказать «Бу»? Похитить их обоих?)
Но Адель заговорила. Ее слова были медленными, определенными: «В этот раз я принимаю участие в гонке под своим именем».
Кулаки Феликса сжались крепче, послышался хруст костяшек. Пять щелчков для правой руки, пять – для левой. Эти звуки заставили Адель нахмуриться: «Возвращайся во Франкфурт, Феликс».
– Только с тобой.
Кажется, упрямства в семье Вольф было с избытком. Яэль там будет самое место.
Адель покачала головой: «Завтра я приму участие в гонке, и ты не сможешь меня остановить».
Если бы близнецы были баранами, они бы столкнулись головами, сцепив рога. Вместо этого они просто стояли, занятые невидимой битвой характеров. Она была молчаливой: вся борьба была в их глазах и их истории.
Победитель определился. Победоносная Адель Вольф прочистила горло и заговорила: «Почти комендантский час. Ты должен идти».
Феликс опустил руку в карман своей куртки и достал карманные часы. Это была дешевая, щербатая вещь, издавшая жестяной звук, как он их открыл. Время было верным: почти комендантский час. Он вышел из своей стойки бойца и отступил к двери. Адель последовала за ним – и оба пропали из тонкого поля зрения Яэль. Единственное, на что ей оставалось смотреть, – тающий кубик льда.
Дверь открылась и закрылась со щелчком. Прощание близнецов, если таковое и было, было безмолвным. Квартира погрузилась в тишину и одновременно исчез кубик льда.
Наконец, шаги Адель заскрипели в комнате. Со стоном ожило телевидение. Знакомые звуки «Рейхссендера» поплыли по квартире.
«А сейчас мы присоединимся к нашему любимому и почитаемому фюреру в преддверии Гонки Оси в спецвыпуске «