Я усмехнулся, приподнялся и упёрся на локоть.
— Ты знаешь, какой сейчас год?
— Какая разница?
— Михо, ещё три года войны… Понимаешь? И не факт, что тебе разрешат здесь остаться.
— Так я ни у кого спрашивать не буду.
— Нет уж, дудки, это тебе не колония, где можно крутить понятиями в разные стороны. И отвечаю за тебя я, улавливаешь?
— Слушай, Дёма, на счёт понятий не тебе меня учить. Я живу, как сам считаю нужным. Каким образом ты за меня в ответе? Рассмешил, ей Богу.
Михо набычился и с ненавистью в глазах смотрел на меня.
— Этот эксперимент в стадии разработки. То, что ты здесь оказался — чистая случайность. И если бы не наша драка…
— Если бы, да кабы.
— Так вот, Михо, мы, наверное, сделаем так, я вернусь обратно. И не думай, что сможешь ускользнуть, там тоже не дураки сидят и нас двоих видят.
Я решил малость пофантазировать, и поставить грузина на место.
— Что ты чешешь? Нашёл фраера. Как нас могут видеть?
— Через мониторы. Сидит оператор, который контролирует как процесс перемещения, так и место пребывания в прошлом. И сейчас люди в сильном замешательстве. Вместо одного человека, видят на мониторах двоих. И в зоне уже наверняка поднялся шум и переполох.
Михо хотел было открыть рот и возразить, но осёкся. И я увидел, как у него на широком лбу вздулась вена. Грузин явно переваривал услышанное, и не мог аргументировано парировать.
— Вывод, знаешь какой?
— Какой? — со злостью прошипел Михо.
Его наполеоновский план терпел неудачу, и он полностью зависел от меня.
— Либо мы с тобой работаем вместе, и ты делаешь то, что я тебе говорю. Либо поступай так, как сам считаешь нужным. А именно — уходи на все четыре стороны. Мне здесь не нужен человек, от которого толку «как с козла молока». Ты для меня не нужный балласт, от которого лучше избавиться. Но предупреждаю, если ты уйдёшь и не прислушаешься к моим доводам, не обессудь. Оператор получит приказ — заглушить сигнал. И связь между прошлым и настоящим оборвётся.
— И что тогда?
Михо тяжело дышал, соображая, что против науки не попрёшь, и артачиться, умничать не в его интересах.
— Я умру?
— Видишь, ты сам ответил на свой же вопрос. И как не печально это звучит, так и случится. Причину твою я могу понять.
— Какую причину?
— Причину остаться здесь, и не возвращаться обратно.
— Много ты понимаешь, — огрызнулся Михо, и потёр уставшее лицо. — И что нам здесь делать? В партизан играть?
— Я пока этого не знаю. Всё получилось спонтанно, и как не крути, нужно вернуться.
— И мне тоже?
В глазах Михо появились, словно светлячки в лесу, маленькие огоньки страха. Променять неожиданно свалившуюся на его голову свободу, на грязную и вонючую колонию, не хотелось.