- Что именно?
- Пламя и все такое...
- В-общем, нет, я был внутри.
- Словно сияние самого солнца. Гнев Богини.
- Что?
Парень присел, снова касаясь лба. - Так назвал это наш сержант.
- А.
Ладони стражника, заметил Шелк, потеют и слишком сильно сжимают пику. - Она зла на нас?
Шелк заморгал, пораженный. - Прости... Зла?
- Сердита, понимаете? Потому что мы бросили Внешний.
Грудь Шелка что-то сжало, он едва мог дышать. В голосе проявилась странная резкость. - Вовсе нет. Она гордится. Вами и тем, что вы сделали. Очень гордится.
Брови парня удивленно взлетели: - Правда? Не думал, что мы такие молодцы.
- Ну да. Армия, что внизу, сражалась десятки лет. Ни один город, ни одно государство не устояло пред ней. Ни одной проигранной войны. Но вы отогнали ее. Это было что-то стоящее. Будь уверен.
Юный пикинер, не вполне убежденный, все же улыбнулся. Шелк снова кивнул ему и пошел дальше. Руки сжались за спиной. Он шагал и гадал, так ли это. И верит ли он сам?
Да, наверное, верит. Чулалорн получил от предков закаленную армию, тогда как хенганцы оставались всего лишь ополчением для защиты своих стен. Городская армия едва ли заслуживала такого названия: жалкие рабочие, ремесленники, сапожники и лавочники... Они были напуганы до глубины душ, но все же нашли мужество удерживать стены. Что ж, они защищали свое: детей, любимых, имущество. Но мужество не перестает быть таковым. Бывает ли лучшая причина для битвы?
Куда лучше, чем биться ради своекорыстного короля или принца. Увы, в них причина любой войны. Шелк выглянул через бойницу, обозревая крыши и улицы Внешнего Круга. Все казалось пустынным, брошенным. Канезцы точно не затевают атаку. Это было бы слишком нагло. Даже оскорбительно - после таких жертв.
Однако он стоял на страже. Ведь это его обязанность. Пусть мужчины и женщины хотя бы немного ободрятся, видя его. Слишком много ужасов случилось утром.
Хотя сам он вовсе не был бодр.
"Гнев Богини".
Маг содрогнулся, несмотря на зной пожаров.
***
Дорин добрался до главного проспекта западной части города и замедлился, тяжело дыша. Тут не было сильных пожаров. Он шагал, уворачиваясь от гремящих фургонов с пожитками и охваченных паникой семей. Едва волшебница Ночная Стужа оставила его на крыше, он вспомнил об Улларе. Все эти пожары... Он тут же побежал к Закатным воротам.
Улицы стали воплощением грохочущего хаоса. Горожане мчались к воротам, убежденные, что город поглотит огненная буря. Плотная толпа мешала ополченцам пройти к местам пожаров. Страже приходилось бить людей, пролагая дорогу.
Подтверждая обоснованность страхов, повсюду висел черный дым, падали угли, поджигая мусор. Люди то разбегались, то пытались затоптать огонь. У дома Уллары Дорин увидел на крыше мужчин - должно быть, ее отца и братьев. Все они махали одеялами, гася угли. Район караван-сараев, разумеется, находился рядом с воротами, и давка здесь была особенно сильной. И все же он разглядел Уллару сквозь толчею: она сидела у стены с унылой женщиной - наверное, матерью. У ног лежали узлы с одеждой. Голову девушки покрывала шляпа, глаза были завязаны. Они с матерью сцепились руками.