Ввалившиеся с холода солдаты остановились как громом пораженные, но та, не обращая на них ни малейшего внимания, продолжила заниматься своим делом. Федька, едва размотав башлык, так и остался бы глазеть на открытые немного полные руки, выглядывавшие из разреза плечи и высокую грудь, которую почти не скрывала обтягивающая ее рубаха, но застеснявшийся Лиховцев ткнул его в бок и солдаты принялись отряхивать друг друга от снега. Только Будищев, как ни в чем не бывало, скинул уже шинель и прошел в угол, где и устроился на лавке.
- Как погуляли? - поинтересовалась хозяйка.
- Хорошо, - отозвался Шматов, не отрывая от нее взгляд.
- Что нового в местечке?
- Стоит покуда... а ты, Аннушка, хлеб печешь?
- Так Рождество на носу. Будут люди колядовать, не отпускать же их с пустыми руками.
Из-за занавески перегородившей комнату выглянула Оксана и, узнав Дмитрия с товарищами улыбнулась. Замерзнув в тот злополучный день в лесу, дочка Охрима простудилась и долго болела, но уже шла на поправку. Лечивший ее один из полковых врачей Александр Соколов, даже разрешил своей юной пациентке ненадолго вставать с постели.
- А мы тебе гостинца принесли! - воскликнул Федя.
- Какого, гостинца? - воскликнула девочка с загоревшимися глазами.
- На-ка вот, - солдат протянул ей бумажный кулек с пряниками.
Оксана готова была с визгом кинуться к угощению, но наткнувшись на взгляд мачехи, застеснялась и снова спряталась за занавеской.
- Куда ты, дуреха, - усмехнулась Ганна, - люди же с морозу, того и гляди опять застынешь. Ляг лучше.
- Хорошо, мамо, - послушно отозвалась девочка и скрылась с глаз.
Послышался стук отворяемой двери и в хату вошел писарь Степка Погорелов. Надо сказать, визит его был изрядной неожиданностью. Ротный "грамотей" не без основания полагал Дмитрия угрозой своему привилегированному положению и потому недолюбливал умеющего читать и писать новобранца. И не подумав отряхнуть снег с сапог, он окинул взглядом присутствующих и, прочистив горло, удовлетворенно хмыкнул:
- Вернулись уже? Хорошо! Их благородие штабс-капитан Гаупт, приказал Будищеву сей секунд к нему явиться.
- Раз приказал - явимся, - пожал плечами тот и не тронулся с места.
- Велено не мешкая! - попытался повысить голос писарь, но встретившись с Будищевым глазами, осекся и замолчал. Затем мазнув липким взглядом по смутившейся хозяйке, не прощаясь, вышел.
После его ухода, отогревшийся Дмитрий заглянул к Оксане и с удивлением увидел, что девочка от страха забилась под лоскутное одеяло и не высовывает оттуда и носа. Смутная догадка мелькнула в голове солдата и он, присев рядом с больной, тихонько спросил: