, второй — чтобы ходить в загробный мир
були, третий — чтобы связываться с подводным богом
Тэму. На этих сучках, по словам Чоло Дятала (1960 г.), находились бубенчики
хахуракта и диски
толи, а на вершине дерева жила птица
коори, помогавшая большому шаману ходить в загробный мир
були. В фольклоре ульчей существовал образ небесного зайца, сходный с нанайским (73).
В фольклоре ульчей представление о шаманском дереве дару (тури) сливалось с образом сказочного дерева подохо мо, воспевавшегося в легендах. Старики говорили, что подохо мо — шаманское дерево, «из которого выходили шаманы». Об этом сказочном дереве, у которого корни — змеи, кора — жабы и ящерицы, на ветвях висят колокольчики, знают ульчи всех возрастов. О нем поется в широко известной и ныне песне. Молодые ульчи воспринимают это понятие как сказку об удивительном дереве. Лишь ульчи старшего поколения считали, что на этом дереве находились их родовые божества (роды Вальдю, Росугбу). Согласно верованиям других, на верхних сучках жили духи-помощники шамана и птицы, их охраняющие (73).
Образы мирового древа характерны для народов всего мира. Мировое древо (древо жизни) придавало форму мировому пространству: оно растет в центре мира (из «пуповины морской» – на острове посреди океана, на камне Алатыре), чаще всего это «булатный дуб», но может быть и береза, яблоня, явор и др.; крона его достигала неба, корни опутывали преисподнюю. Оно делило мир на три зоны: небесную, где в его кроне гнездились соколы и другие птицы, срединную земную, облюбованную пчелами, и нижнюю, подземную, где обитают бобры и другие подземные твари. Дуб, как олицетворение мирового древа, был предпочтительней в силу своих качеств: мощи, твердости, долголетия, стойкости листвы, желтевшей лишь поздней осенью (142).
В апокрифических «Беседе трех святителей» и «От скольких частей создан был Адам» прямо говорится, что «железный дуб» есть мировое древо, стоящее на «силе Божией», позволяющей ему удерживать на своих ветвях весь мир. Часто в славянских загадках «дуб-вертодуб» или «дуб-стародуб» загадывался как символ мира. Факты жертвоприношений у дуба зафиксированы в письменных источниках, начиная с трактата Константина Багрянородного «Об управлении государством» X в. и вплоть до XVIII–XIX вв. (в «Духовном регламенте» 1721 г. говорилось о попах, которые молебствуют с народом перед дубом) (142). В XX в. археологи обнаружили несколько дубов, сброшенных когда-то при христианизации в реки (Днепр, Десну) с воткнутыми в ствол кабаньими челюстями, что свидетельствует о проводимых у этих деревьев жертвоприношениях. Неудивительно поэтому, что именно дуб стал деревом Перуна и символом мужского начала. Мировому древу в русском фольклоре приписывалась и функция организации времени, а не только пространства. Так, например, в древнерусской загадке говорилось: «Стоит дуб, на дубу 12 сучьев, на каждом сучке по 4 гнезда…» (13).