Случившийся повторный инсульт отправляет бабушку с отделения сначала в реанимацию, а через четыре дня на тот свет. Опорожнив напоследок свой кишечник, бабушка, скользя по его содержимому, плывет в вечность. Плывет буквально, и несмотря на свой вес, легко соскальзывает с кровати на каталку для перевозки трупов.
Но это еще не все. Путь в лифте не долог, со второго этажа в подвал. По утрам к подвалу подгоняется «уазик» и накопившиеся там за ночь трупы едут в морг. Санитары, набрав в легкие свежего воздуха, надеются доехать, не сделав в лифте ни одного вдоха. Иной путь в подвал, по лестнице, вечером закрыт. Как несложно догадаться, проехав полметра, лифт застревает. Бабка никак не желает покидать родной стационар. Слышу в коридоре какой-то непонятный крик, удары по железу: «Срочно откройте! Задохнемся!» Кричат из кабины застрявшего лифта. Но что тут сделаешь, больничный лифт старинной конструкции, двери — броня. Ломом выбивается стеклянное окошко для доступа воздуха, двое санитаров и лифтер, пытаясь максимально высунуться наружу, дышат по очереди. Наконец втроем удается сорвать с петель одну створку дверей и выпустить узников. Тележка остается внутри. К утру вонь из шахты расползается по всему отделению реанимации. Запах скоро перестаешь ощущать, неприятно только одно — слезятся глаза. Шахта лифта рядом с отделенческим буфетом, и любители позавтракать на работе остаются голодными. Вызванная аварийная бригада приезжает только после обеда. Тело опускают в подвал, можно вздохнуть. Осталось только одно. Тело бабушки опаздывает на последний рейс автобуса, который из подвала перевозит тела в морг. В подвале тепло, и через подвал идет воздухозаборник в операционную. Трубы прогнили, давно потеряли герметичность, и часть воздуха в оперблок засасывается из подвала. Воздушные фильтры способны задержать до 100 процентов бактерий, но бессильны перед молекулой вони. В результате в операционных начинается ад. Сестры пытаются затампонировать тряпками вентиляционные отверстия, но это помогает мало. Не помогает даже отключение воздушных насосов.
На следующий день наблюдаю редкий пример единодушия коллег: заведующие всех отделений, которые успела посетить пациентка, все дружно сидят за столом и совместно пишут посмертный эпикриз. При этом проклиная гинеколога и педиатра, на чьих отделениях бабушка почему-то не побывала. Задается вопрос: а родственникам-то сообщили? «Сообщил, — говорю, — только вот беда. Ближайшая ее родственница живет в городе Улан-Уде. Она обещала приехать, но как только сможет. Говорит, надо отпуск оформить, билеты купить на поезд. Пока доберется… В общем, не раньше, чем через неделю. Так что, бабушка, похоже, у нас в морге еще задержится».