Давно привык к тому, что все самое лучшее достается мне. И снова окружающая природа, наш русский лес, а точнее — чахлый березнячок на краю поселка, подарила мне очередную встречу с прекрасным. На этот раз уникальную в наши дни удачу познакомиться с бредом кристальной чистоты и алмазной прочности, самостоятельно развивавшимся годами без какого-то вмешательства нашей психиатрии. Все началось так: солдаты из соседней воинской части прочесывали близлежащий лесок. Последние дни там раздавались женские крики, стоны, иногда плач или смех. По ночам звуки мешали бойцам спать, пробуждая эротические фантазии. Когда крики стали негативно отражаться на боевой подготовке, командование обеспокоилось, построило пару взводов в шеренгу и отправило на поиски источника криков. В землянке, оборудованной из полуосыпавшегося окопчика, то ли времен великой войны, то ли выкопанного позже на учениях, воины обнаружили существо женского пола, на вид лет тридцати — тридцати пяти. Существо носило человеческую одежду, имело на удивление опрятный вид, единственной странностью в одежде была армейская маска на лице с прорезями для глаз. Одетые в такие маски персонажи ныне постоянно мелькают в телевизоре, разве что у нашего она была более плотной, из нескольких слоев ткани. Как настоящий человек из повести Бориса Полевого, существо ползало на коленях по снегу. Обе ступни были отморожены. Дальше естественное попадание в стационар.
Пытаюсь выяснить, что заставило существо жить в землянке. Диалог выглядел примерно так:
— Как вас зовут?
Женщина представилась, назвала имя, возраст, домашний адрес, все верно, все соответствовало данным паспорта, найденного в кармане.
— Скажите, Светлана, а что вы делали в лесу?
— Я там живу. Уже несколько лет.
— В землянке?
— Почему? В домике, я там домик построила, там рядом у меня банька, курятник недавно срубила, весной кур разведу. В гости приходите.
— Нет там никакого домика, мы в этот лесок иногда ходим праздники отмечать, никто там никакого домика не видел.
— Вот и не видели, потому что пьете. А я не пью, поэтому и построила. И в больницу к вам я не лягу.
— А как же ноги?
— А что ноги? Ноги не мои.
— Понятно, что теперь уже не ваши. Отморозили вы ноги, ампутировать придется.
— Да просто печку было не растопить, и на снегу огонь никак не разгорался, холодно.
— Слушай, ты случайно не пьешь, а?
— Нет, доктор, вообще почти не пью, ну очень редко. Да и денег у меня нет, вот совсем ничего осталось, — достает из кармана несколько монет, показывает, — а мне еще на них всех гостей кормить надо. И самой жить.