— Разбирался. Нашла?
— Нет пока, но найду обязательно, теперь я знаю, где он….
Вопрос только в том, что делать с такой красотой. Ни один сумасшедший дом не возьмет безумного человека с отмороженными ногами. Ни одно хирургическое отделение не захочет держать у себя активного шизофреника. Ну до утра полежит в реанимации, а дальше? Ждать, когда отвалятся стопы, когда заживут ноги после ампутации? При отморожении это процесс длительный.
— Слушай, а сейчас в тебе кто-нибудь трахается?
— Сейчас нет, сейчас у меня внутри двое мужчин…
— Педики, что ли?
— Нет, просто сидят, разговаривают, разве сами не чувствуете? Чувствуете запах пота? Он же явно мужской, вот понюхайте, — поднимает одну руку, — тут одним пахнет, а тут — другим.
— Не хочу, не знаю, может, запах и мужской, но судя по нему, потеют сейчас мужики сильно. Ладно, давай анализ крови сделаем.
— Я не дам уколы делать, я знаю, вы своими уколами нормального человека в дурака превратите.
— Да нет, видишь — пустой шприц, мы только кровь из вены возьмем.
— А, берите, вы все равно мне в вену никогда не попадете, попробуйте, рука все равно не моя.
— А чья?
— Ну мужская же рука, разве не видно? Сейчас вы анализ ДНК сделаете, я знаю, он покажет, что рука не моя. Ой! Больно, и что, в вену попали? Странно, значит, все же моя… Интересная мутация. Но если в вену попали, значит не моя.
— А еще вопрос. Ты на что там живешь? Работаешь?
— Нет, не работаю. Там лес, как можно в лесу не прожить? Грибы я на зиму заготовила. Ягоды. Прожить можно.
— Ладно, полежи до утра у меня в реанимации. Согласна? Завтра психиатр придет. Давай пока укол сделаем, поспишь. А то отогреешься. Ноги начнут болеть, пусть они уже не твои.
— А что вы мне назначили?
— Седуксен.
— Зачем? Дайте инструкцию к препарату.
Не жалко, принес инструкцию. Знакомьтесь.
— Не понимаю, для чего он мне? Если у вас тут сейчас двое мужчин в армейской форме, гаечными ключами мне в ногах закручивают гайки, разве это, по-вашему, повод лечить меня седуксеном?
Даже не знаешь, как и возразить. Действительно не повод. Не объяснять же, что никаких мужиков рядом нет. Потеряешь доверие, с таким трудом налаженный контакт.
Пришедший утром новый доктор-психиатр не разобралась в тонкостях душевной организации. Пожимая плечами, сказала, что такого не видела никогда, только читала в книжках. Так и не смогла поверить, как человеку за много лет до сих пор удавалось избегать контактов с ее коллегами. Похоже, решила, что мы ее разыгрываем, подговорив пациентку, и даже показалось, что слегка обиделась. Уходя, попросила, если появятся родственники — прислать к ней. Родственники так и не появились. Девушка вместо одной ночи пролежала в реанимации недели две. Каждый день аккуратно по просьбе хирургов писала расписки, что отказывается от ампутации. Писала, что ноги не ее и она не вправе распоряжаться чужой собственностью. Конечно, расписки, написанные безумным человеком, ни имеют никакой силы, но и в сумасшедшие ее пока официально не определили.