– И что будет на этот раз? – спросил Гузман, когда они пили кофе в привокзальном кафе.
– Моторизованный ксилофон.
Они обменялись взглядами, но комментариев не последовало.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал Гузман.
И он рассказал историю о загадочной девушке, о Большом бале и о том, что задумал приготовить для нее, совсем ее не зная и даже ни разу с ней не поговорив.
– Может, у нее, кроме красоты, ничего нет, – заметил Дардамель. – Может, она дура. Об этом ты подумал? Тогда для чего так стараться?
Ему вовсе не хотелось умерять восторги Гузмана. Просто, как настоящий друг, он пытался сделать ему прививку известной доли реализма.
– Так в том-то все и дело, неужели ты не понимаешь? – оборвал его Гузман. – Из всех завоеваний для мужчины самое волнующее – женское сердце. Я много поездил по миру, пережил множество приключений, я встречал необыкновенных людей, но самое потрясающее событие еще впереди, хотя оно и кажется неосуществимым.
Дардамель рассудил, что разговор забрел куда-то не туда.
– Ну а как ты все это увяжешь с историей с именем?
– И в самом деле, я об этом пока не думал, – согласился Гузман, сразу помрачнев, – но в свое время этим займусь. Сейчас мне нужно другое.
– Я так разумею, что сейчас вступит в игру довод, который ты услышал от меня. Что именно тебе нужно?
– Мне нужна тайная музыка, – заявил Гузман, и глаза его сверкнули при мысли о том уроке, что получил он в китайских горах. – Нужна мелодия, которую не знает никто и которую она тоже никогда не слышала. Это очень важно: когда мы слышим незнакомую музыку, мы испытываем ни с чем не сравнимые чувства. В первый раз мы ее слушаем так, словно она написана только для нас. И это делает нас уникальными, единственными на свете. Я понял: если я хочу завоевать женщину, я должен сделать так, чтобы она почувствовала себя единственной на свете.
Дардамель поскреб себе лоб и надул губы.
– Тогда тебе нужно что-нибудь страстное и в то же время полное сердечного томления. Нужна музыка, от которой в кровь проникает яд, но яд целительный. Мелодия, несущая в себе и спасительную магию, и проклятие. И чтобы она сопровождалась жестом, соединяющим и чувства, и тела… В общем, нужна поэзия, сотканная не из слов, а из нот.
– И где же я найду такую музыку?
– Теперь только в Аргентине.
– Майору надо поговорить с вами, доктор Руман.