Но что может сообщить сейчас даже Фомин, когда окно заволокла густая пыль штукатурки, осыпавшейся с потолка и стен?
Лишь на мгновенье наступившее просветление позволило ему увидеть падающую стену завода «Красный Октябрь» и огромные извержения земли, кирпича, металлических конструкций, подброшенных взрывами бомб над территорией тракторного завода.
— Заводы рушат, мерзавцы! — заскрежетав зубами, проговорил Фомин.
Где-то перед домом рявкнула упавшая бомба. Дрогнувшая стена оттолкнула Александра Ивановича в угол. Гром взрыва на какое-то мгновенье отстал от этого толчка и влетел в комнату уже через покосившееся окно. «Миновало», — мелькнуло в сознании Фомина.
Дотянувшись рукой до телефона, он закричал в трубку:
— Вижу! Справа…
— Продолжайте наблюдать, — спокойным голосом прервал его генерал Пожарский.
«Мой доклад его не интересует, — с огорчением отметил про себя Александр Иванович. — Справа вражеская артиллерия поджигает дома рабочего поселка; значит, туда фашисты бросят свои силы в первую очередь, а генерал даже не дослушал до конца. И почему он не отпустил меня обратно в степь, чтобы найти свой полк! Стой тут и смотри, как фашисты разрушают родной город. В такое время лежать бы за пулеметом да косить их…»
Надо как-то вернуться в полк. Фомин вспомнил поручение комиссара полка разыскать сына погибшего майора и начал мысленно ругать себя за растерянность перед генералом, когда тот увез от зенитчиков мальчишку.
Что сказать товарищам-однополчанам о судьбе сына командира полка, как доложить комиссару Титову, что встретил мальчика, стоял рядом с ним и допустил такое?..
Задумавшись, Александр Иванович не заметил, как возле него оказался адъютант Пожарского.
— Ого, да у тебя тут, оказывается, был погром, — сказал адъютант, оглядывая покосившиеся стены и провисший потолок. — Генерал приказал тебе идти отдыхать, а вечером, часов в девять, зайдешь к нему в штаб на беседу…
Как долго тянулось время!
Поглядывая на часы, Александр Иванович не мог найти себе места: может, в самом деле, генерал пошлет его в степь, чтоб разыскать свой полк.
Наконец стало смеркаться, и Фомин направился к штабу. Он торопился встретить Пожарского по дороге между штабом и основным наблюдательным пунктом. И не просчитался.
Всегда подвижной и легкий на ногу, генерал шел тихо, опустив усталую голову на грудь. Вспыхнувшая ракета осветила его запыленное лицо с потрескавшимися губами и воспаленными глазами. Шинель, каска, почерневший бинт на поврежденной руке — все говорило о том, что в минувший день генерал не раз побывал под бомбежкой и обстрелом.