— Ну что ж, пойдем, порадую, — сказал Пожарский, здороваясь левой рукой.
В своем блиндаже генерал развернул перед Фоминым карту, испещренную синими стрелами вражеских колонн, устремившихся к Сталинграду. Местами эти стрелы достигли города; одни сбежались к центру Сталинграда, другие — в район элеватора. Много стрел со значками «танки», «пехота» воткнулось уже и в район рабочего поселка тракторного завода. Но не это сейчас привлекало внимание Фомина. Он следил за карандашом генерала, который жирным красным пунктиром обозначал извилистую линию от Россошек до Мокрой Мечетки, к тракторному заводу. Поставив огненно-красный кружок на окраине рабочего поселка, генерал произнес:
— Вот они где теперь, твои однополчане…
У Фомина не нашлось слов, чтобы выразить чувство радости.
— Теперь можешь идти к своим, — слегка улыбаясь, предложил Пожарский и, видя, что Александр Иванович готов бежать, кивнул на стул: садись, мол, сначала побеседуем.
Александр Иванович присел.
— По приказу командующего армией, — не торопясь, начал Пожарский, — твой полк отводится в резерв. Нужно пополниться оружием, боеприпасами и личным составом. Передай командиру полка — к нему идет пополнение… Да, кстати, скажи Титову — он теперь командует полком, — что мы придаем ему самый лучший артиллерийский дивизион. А насчет Кости…
Заговорив о Косте, генерал вдруг оробел: будто перед ним сидел не рядовой солдат, а строгий судья, уличивший подсудимого в присвоении хрупкой драгоценности, которую тот, торопливо кладя в карман, уронил на каменный пол.
— Товарищ генерал, за судьбу Кости Пургина я отвечаю перед комиссаром Титовым. Я хотел отправить его к себе домой…
Генерал встал.
— Ну вот что, Александр Иванович, о Косте как-нибудь потом посоветуемся, а сейчас иди в полк…
■
Явившись в полк к Титову, Александр Иванович в ту же ночь был направлен на паромную переправу — встречать пополнение.
В первой маршевой роте его внимание привлек высокий, плечистый бронебойщик Михаил Зернов.
Когда над причалами вспыхнул ослепительно яркий свет фонаря, сброшенного на парашюте с немецкого бомбардировщика, и люди побежали в разные стороны, прозвучал властный голос Зернова:
— Ложись, замри!..
Взяв у товарища винтовку, Зернов двумя меткими выстрелами потушил фонарь.
— А теперь можно встать, — как бы между делом, шутя, сказал он.
Такое спокойствие бронебойщика понравилось Александру Ивановичу. И, как только рота пришла в полк, он тотчас же представил бронебойщика Зернова командиру полка Титову.
— Откуда родом? — спросил Титов бронебойщика.
— Из Сибири.