Там, за кучей щебня, не было ни домов, ни канав, ни бомбоубежищ. Пожар все сравнял с землей. Костя прошел вперед, присмотрелся и заметил деревянную крышку, поставленную на ребро: погреб…
— Кто тут есть? — еще не решаясь спуститься, повелительно произнес он.
— Не кричи, мама спит, — послышался ответ.
— Ну ты, не командуй! — Костя постарался произнести эти слова басом, но голос сорвался.
— А я тебя не боюсь. Спускайся, у нас тут не опасно.
Косте стало неприятно от своей грубости. «Как тут эта кнопка живет?» Костя оглянулся и, набравшись смелости, спустил ноги на лесенку.
— Что ты оглядываешься, не бойся, — сказала девочка. Из темноты ей хорошо было видно, а Косте погреб казался черной дырой.
— А много вас тут? — уже примирительно спросил он.
— Садись, увидишь.
В темноте девочка подвинула к ногам Кости какую-то корзину, и он наугад присел, еще не видя ничего перед собой.
— Плохо быть слепым.
— Нет, ничего. Моя мама вот уже привыкает. Все понимает, что я делаю. Стану картошку чистить, а она чувствует, что много срезаю, и говорит: «Меньше срезай!» Ей глаза-то газом выело. Дым едучий такой от бомбы был…
— А тебе тоже выело?
— Нет, я все вижу. Вот и ты посидишь, оглядишься и тоже все будешь видеть.
Постепенно Костя разглядел девочку, сидевшую возле чугуна. За ее спиной на одной половине филенчатых дверей, приспособленных под койку, спала женщина. В правом углу погреба лежали два обгоревших чемодана, в левом виднелась шейка швейной машины. У стенки сложены кирпичи, на них ржавая коленчатая труба.
— Это мы печку делаем, — сообщила девочка, — картошку варить.
— А где хлеб берете?
— Нигде. Без хлеба. А ты тоже есть хочешь? — спохватилась девочка и тут же достала из-под материной «кровати» котелок.
В котелке был небольшой кусок пареной тыквы. Она, разломив его пополам, одну часть положила обратно, а другую подала Косте.
— Вкусная.
Костя был сыт, но не отказался, попробовал. В самом деле, тыква показалась вкусной. Когда в руках осталась тонкая кожура, он заметил, что девочка с завистью смотрит на него.
«Ведь я съел ее паек», — подумал он в тревоге.
— А почему вы не эвакуировались? — стараясь преодолеть стыд, спросил Костя.
— Куда?
— Известно, куда эвакуируют, — за Волгу, — тоном знатока сообщил он.
— Мама говорит, мы не знаем, как это делается.
— Знаете, да не хотите. Вам нечего тут делать.
— Как тебя звать? — ласково спросила девочка.
— Константин Пургин, — приободрившись, ответил Костя. — А тебя?
— Лиза.
Костя улыбнулся про себя: «Лиза-подлиза» — так дразнил он одну девочку в школе. Но эта, кажется, не такая. И переспросил: