Классный руководитель Надежда Петровна, несколько заторможенная, медлительная преклонного возраста дама, раза два наведывалась к родителям Панаева и монотонно, без выражения, похоже, заученно жаловалась:
– Пропускает уроки, нахватал двоек, а ведь на носу выпускные экзамены. Беда. Спасайте парня…
Родители трепетно переживали за сына. Он был их «младшеньким», третьим ребёнком; другие их дети – уже взрослые, самостоятельные люди. В детстве Илья был болезненным, «хиленьким», и родительское измученное сердце любило его, такого «горемычного», «слабенького», не всегда понятного, крепче и нежнее.
Николай Иванович помалкивал, сердито выслушивал классного руководителя, глухо, как в трубу, покашливая в большой серый, как кусок металла, кулак. Смятым голосом стыда, не поднимая глаз на собеседницу, наконец отзывался:
– Исправится, Надежда Петровна. Обещаю.
– Да, да, да, дорогая вы наша Надежда Петровна, – следом вплеталась пунцовая, будто бы после бани, Мария Селивановна, – исправится, исправится, а как же иначе. Вот увидите! Мы так поговорим с сыном, так поговорим!.. Он же хороший, славный мальчонка, вы знаете, – с отчаянной, безмерной ласковостью в голосе прибавляла она, вся так и прогибаясь к Надежде Петровне.
– Не потерять бы нам парня, – в дверях вторила невозмутимая, стылая лицом Надежда Петровна и, по неизменной привычке, останавливалась, приподнималась на носочки, потом значительно, но без выражения словно бы восклицала: – Ох, не потерять бы.
Родители пугались столь ёмких, звучавших загадочно и не без устрашения слов – Мария Селивановна всхлипывала в платок, а Николай Иванович сумрачно наморщивался и без особой причины прокашливался в кулак.
Строго, взыскующе поговорили с Ильёй один раз, другой раз. Думали, что на все уроки он будет ходить, начнёт, наконец-то, учиться, ведь выпускные, а следом вступительные экзамены вот-вот. Надеялись, что прекратит он позорить своих престарелых, уважаемых родителей. Однако Надежда Петровна вскоре опять пришла, потому что Илья пропускал математику, совсем забросил физкультуру.
– Уважаемые товарищи родители, – с пугающей официальностью обратилась она и, показалось, несколько надулась, приподнявшись на носочках, – если срочно не возьмётесь за воспитание, я буду вынуждена предложить педсовету решить судьбу вашего сына.
Николай Иванович низко согнул голову и сурово, тяжко промолчал.
– Надежда Петровна, не надо бы этак, – вкрадчиво обратилась Мария Селивановна. – Мы зададим ему перцу – вприпрыжку побежит на уроки…
– Питаю надежды, питаю надежды, уважаемые товарищи родители, – уходя, сказала Надежда Петровна. Остановилась на лестничной площадке, призадумалась, приподнявшись на носочки, и ещё раз выговорила, чуть выкатывая глаза: – Питаю надежды.