Лоренц словно читал текст, разворачивавшийся перед его внутренним взором, и Аня, которая впервые оказалась свидетелем такого, смотрела на него во все глаза. Она верила ему, она верила ему безусловно, мало того, она чувствовала, что все больше подпадает под обаяние этого человека и ничего не может с собой поделать. Доктор Лоренц словно обволакивал ее мягкой невидимой паутиной, и она начинала понимать, что он имел в виду, когда говорил о девичьей к нему благосклонности. Они общаются всего ничего, а он уже имеет какую-то непонятную власть над ней, сокровенную, необъяснимую и почему-то ужасно желанную, — Аня понимала это и к своему большому стыду чувствовала, как в ней поднимается из своих потаенных глубин желание, чтобы он сорвал с нее одежду и прямо здесь, в этом баре, овладел ей у всех на глазах, — вот чего Ане хотелось. Такого с ней еще не было. Она и не знала за собой такого бесстыдства. Впрочем, это накатывало волнами, то слабее, то круче, а то становилось и вовсе нестерпимым, и тогда Аня опускала глаза, чтобы он ничего не заметил, и тискала, тискала под столом сумочку, как бы вминая в нее эту свою минутную дурь.
— …И таких случаев, Анна, зафиксировано огромное количество, — продолжал Лоренц. — И все они лишь подтверждают тот факт, что если умирает человек, скрепленный духовными узами с другим человеком, то тот, другой, вполне может переживать чувство или получить зрительный или звуковой сигнал о случившемся. Кстати, история с Михаилом Васильевичем Ломоносовым, нашим гением из Холмогор, надеюсь, вам известна?
— Увы, — потупилась Аня.
— Это абсолютно хрестоматийный случай и куда более интересный, на мой взгляд. Потому что он является свидетельством проявления сознания уже умершего человека. Не умирающего, а умершего. У историка Погодина есть книга «Простая речь о мудреных вещах», — там при желании можно прочитать об этом. Ломоносов, возвращаясь из Германии, увидел во сне своего отца. Увидел его мертвым. Будто бы море выбросило труп отца на один островок, который Ломоносов знал с детства. Когда Михаил Васильевич приехал в Петербург, он узнал, что его отец пропал без вести в море. Ломоносов, естественно, послал на родину письмо с координатами острова. И что вы думаете? Труп отца был найден на этом самом острове. Не правда ли, весьма любопытно? И, повторяю, таких фактов немало. Если решите писать об этом, рекомендую сначала почитать английского философа Броуда. Он полагает, что после смерти человека остается некий «психический фактор», который прежде был элементом личности умершего. Этот психический элемент — Броуд назвал его «майндкинд» — может оказаться временно соединенным с организмом медиума, находящегося в трансе. («Христиане называют это душой», — подумала Аня.) В случае с гением из Холмогор Ломоносов выступал в роли медиума, а сон выступал в роли транса. Но мы отвлеклись.