Все прошло отлично. На мне было шелковое платье розового цвета, угощение (с продуктами только домашнего приготовления) было превосходным, в нем было как раз то, что требуется для сдержанной роскоши, деликатной красоты, изысканного веселья, простоты, утонченности. С моей стороны было приложено много усилий, я совершила подвиг. Я была одной из тех скромных молодых женщин, которые из кожи вон лезут, чтобы продолжить традиции своего класса.
Когда я закрыла дверь за последним гостем, то сразу рухнула на кровать. У меня совсем не осталось сил, я никогда не подвергала себя такому серьезному испытанию! Я должна была призвать на помощь все свое воспитание, чтобы улыбаться и быть максимально внимательной к развлечению гостей. Жан-Пьер не пришел, и его отсутствие коварным образом отравило встречу. Вначале меня спрашивали, где он, и я самоуверенно отвечала, что он появится с минуты на минуту. Потом спрашивать перестали, и гости ушли раньше, чем я предполагала.
Вид перевернутого вверх дном после пира дома был зеркалом моего состояния: я хотела выйти из хаоса, а попала в еще больший.
Жан-Пьер вернулся поздно. Я слышала, как он открывает дверь, как поднимается по лестнице и направляется в нашу комнату. Дом был большим, он мог пойти спать в другую комнату, избежать стычки, я бы за ним не пошла. Вместо этого он оказался здесь, у кровати. Он смотрел на меня. Видел, что я долго плакала. Молчал. Он рассматривал мое скорчившееся под простыней тело. Может быть, он воображал себе кровь, которая уже тогда вынудила нас обращаться ко всем врачам города: перед ним было жалкое человеческое существо. В его глазах было презрение, отвращение и раздражение.
– Мне надоело все время видеть тебя больной, ты постоянно жалуешься.
– Именно сегодня я устроила праздник…
– Праздник! Карнавал разряженных тупиц!
– Посол сказал, что наш дом очень хорош, что наши дети чудесны… Он удивился, что тебя не было…
– Мне наплевать на посла! Понимаешь? Наплевать. Я хочу развестись. Я хочу бросить все. Мне надоело, я не в состоянии сделать тебя счастливой, ты не в состоянии сделать меня счастливым. Я молод, я не хочу гробить свою жизнь с тобой. Я хочу уехать отсюда. Я хочу развестись.
– Не надо разводиться!
Он меня пугал. Он, такой уравновешенный, такой спокойный, такой разумный, я чувствовала, что он больше не выдерживает, что он решился покончить с этим. Я же не могла представить себе расставания с ним. Практически я больше не была ему женой, он не был мне другом, но я не могла развестись, какая-то сила подталкивала меня быть с ним, хвататься за него.