– Мама, скажи, пожалуйста, почему дочери Генриетт ходят на пляж с мальчиками?
– Генриетт замечательная кухарка. Я могу говорить лишь одобрительные слова о ее службе. Но она растит своих детей так, как считает нужным. Это не касается ни меня, ни тебя. У работающих людей нет времени заниматься воспитанием своих детей. Впрочем, это воспитание все равно ни к чему не приведет. Позже оно может даже навредить им.
Кстати, мне совсем не понравилось бы, если бы ты приглашала этих молодых людей в наш дом. Я знаю, у тебя благородные намерения, но, видишь ли, в один прекрасный день они захотят иметь все то, что имеешь ты, а у них этого никогда не будет, и они почувствуют себя обделенными. Надо уметь быть милосердной, стараться помогать другим. Когда-нибудь ты как барышня будешь устраивать вечера, я буду приглашать на них друзей твоего возраста, а дочери Генриетт присутствовать не смогут. Понимаешь, для них это было бы совсем неподходящее место, они бы засмущались. А если они привыкнут приходить сюда, то это будет их ранить. Так что учись, моя дорогая, держать их на расстоянии, сохраняя одновременно свое благородство.
Она позвала служанку, чтобы та убрала поднос с чашками из-под чая. Мы опять остались наедине с пылающим огнем в камине. Мне нравился огонь, его пламя, искры, которые летели, подобно звездам, и угасали, ударяясь о стенки камина.
И тогда я задала нелепый вопрос. Вопрос, ответ на который я знала, хотя мне никто никогда его не давал. Но мне казалось, что этот день посвящен всевозможным разъяснениям, он должен был внести ясность во все.
– Мама, а у мусульман все так же, как и у нас?
– Разумеется, все мы равны перед Богом и подчиняемся тем же естественным законам.
– А ты будешь приглашать арабских ребят, хорошо воспитанных, скажем, сыновей шейха Бен Тукука, которые учатся в пансионе во Франции?
– У тебя дар задавать глупые вопросы. Что делать этим людям у нас? Они бы заскучали! Чувствовали бы себя не на своем месте.
Я разозлила ее. Я не умела разговаривать с ней, была неловкой, шокировала ее. Порой она вздыхала: «Мне никогда не справиться с тобой!» В кругу других, чужих при моем появлении она предупреждала: «Будьте начеку с моей дочерью, она дикий ребенок, живчик, этакая ртуть». Я чувствовала, что она волнуется, понимала, что таким сравнением она пытается предупредить мою возможную бестактность.
Серебристая ртуть, живчик. Это заставляло меня думать о сверкании косяка рыб, когда они внезапно меняли свое направление, о сверкании их серебряной чешуи. Стаи голубей на своих виражах тоже сияли, как серебро.