Он сапог и об сапог и поколачивает.
Он сапог и об сапог да поколачивает,
Свои ласковые речи приговаривает.
Трекка летала, Сикты прыгали, выделывая в воздухе невообразимые кульбиты, Кап хлопал крыльями над провалом пещеры! Мы пели, плясали, по очереди танцуя Дашу и Трекку, в качестве единственных партнерш в этом танце.
Уж как ты меня, сударушка, высушила,
Без морозу да без ветру сердце вызнобила…
Мы пели и танцевали эту песню и танец несколько раз, и некоторые уже даже выучили слова, когда потихонечку уставшие, но счастливые, мы стали отваливаться от этой русской безудержи.
Когда мы, отдуваясь, раскрасневшиеся, успокоились, Сикты стали застилать пустые пространства красивыми скатертями и заставлять эти скатерти блюдами, завернутыми в огромные листья неизвестного мне растения. Постепенно появлялись кубки, вазы с цветами, приближалось королевское пиршество. К Трекке подбежал офицер и передал ей красную коробочку. Она открыла ее и с улыбкой кивнула ему как знак поощрения. Она подошла ко мне и попросила:
— Отец, ты только не пугайся. — Мне тут же стало не по себе. — Ритуал принесения клятвы верности, он своеобразный, но очень точный и действенный. — Я тут же представил много крови и танцы с бубнами.
Клятва!
Если бы я знал. Все произошло куда страшнее и печальнее, чем я мог это себе представить.
Трекка выбрала место, в глубине пещеры, подальше от костра и «королевского пикника», затем попросила всех, кто был в пещере образовать круг. Румара и Хеко усадила в центре и приставили сзади двух офицеров, надевших на шеи, приносящих клятву, крепкие, похожие на кевлар веревки, удавки. Все это происходило в кругу всех присутствующих. Затем она подошла ко мне и попросила открыть красную коробочку. Там были два похожих на наш миндаль, только ярко красного цвета, ореха, с переливающейся всеми цветами радуги, аурой. Трекка попросила, чтобы я своими руками приложил к моей груди оба ореха по очереди. Сначала ничего не происходило, но через несколько секунд первый плод словно ожил, он потеплел и покрылся красным пушком. А затем из него появились тонкие красные нити, которые расстилались по груди не причиняя дискомфорта.
— Теперь снимай его, — я ожидал, что плод теперь вцепится в меня своими нитями, но он легко отсоединился, оставив нити на теле, которые на глазах растворились. — Теперь клади семя верности в рот Румара.
Румар при моем приближении закинул голову и широко открыл рот. Я осторожно положил семя ему на язык. Румар сделал легкое глотательное движение, затем открыл рот, показав пустой раздвоенный язык. Офицеры сзади тщательно проверили полость его рта и погладили ему по гортани, и через некоторое время, отпустили, сняв веревку.