— То есть ты — гребаный Робин Гуд?
— Типа того.
— Правда? А тридцать миллионов просмотров твоего видео — просто приятный бонус?
— Уже семьдесят, — усмехается он. — Я журналист, не забывай. Я прежде всего журналист.
— Ты прежде всего дурак.
— Да брось ты, втайне ты мне благодарен, я уверен. Ну и что, что твоя подружка отсылала Олли свои сиськи? Ты же не ревнуешь ее к мертвецу? Да и к тому же, неужели тебе никто никогда не изменял? Не спал с кем-то за твоей спиной? Не верю! Такие люди, кто способен на такое… Они заслужили это.
— Никто не может заслужить такого наказания, никто. Ты не понимаешь всех последствий…
— О, поверь, как пострадавший от этого дерьма, я отлично понимаю. И ликую.
— Это низко.
— Не более низко, чем прятать свою подружку-убийцу, Серджио. Я знаю, ты меня не выдашь. Иначе мне придется рассказать копам, кого искать. Теперь же уже все равно, джинн выпущен из бутылки, назад ты это не заберешь.
— Не выдам.
— Ну и славно, — он заходится смехом конченого психа. — Потому что, если ты выдашь меня — я выдам тебя.
Я кладу трубку.
— Так получается, он прав и нам надо радоваться? — спрашивает Лиза, взглянув на меня с надеждой.
— Нам надо ехать. Они могут отслеживать звонки этого идиота Карлоса.
— Но ты же не звонил ему по телефону?
— Нет, через мессенджер.
— Ну, тогда нечего волноваться.
— Собирайся, пожалуйста.
Я встаю с кровати, беру полотенце и прохожусь им по всем поверхностям комнаты, стирая ее отпечатки пальцев. Видимо, такой теперь будет моя жизнь. Надо привыкать.
— Куда мы поедем?
Я смотрю на нее долго и пристально. Внезапно в моей голове все проясняется, я улыбаюсь ей, а она — мне.
Наш план прост: мы едем на поездах и сходим на маленьких станциях, границы пересекаем на попутках, которые ловим на выезде из города, всегда расплачиваясь наличными и не называя своих имен.
Наверное, опытному беглецу этот метод показался бы полной уязвимостей чепухой, но ничего лучшего для нас я придумать так и не смог. Лиза не спрашивает, куда мы едем, только, будто маленькая девочка, улыбается и радуется всему. Проносящимся за окном монохромным пейзажам, горячему шоколаду из вагона-ресторана, сигаретам, до половины скуренным на остановках поезда в крошечных спящих городках, ночевкам в маленьких комнатах, пропахших пылью и хвойным освежителем для туалетов, моим прикосновениям. Иногда и я почти забываю о том, куда мы едем и от чего бежим, порой мне кажется, что она — Грета, а я — Том, мы встретились на рейве в Хорватии. Мы путешествуем уже так давно, что я не могу вспомнить никого из прошлой жизни, только лица попутчиков, их имена, желтую разделительную полосу и ее дыхание рядом. Мы живем в пустоте, на фоне нарисованного пейзажа, как в одном из тех черно-белых фильмов, которые показывают в четыре утра, чтобы чем-то забить ночной телеэфир. Понемногу я начинаю привыкать к дороге.