На этот раз дверь оказывается запертой. Я мог бы потратить еще пару минут на то, чтобы дойти до лодочного сарая и поискать ключ, который, без сомнения, спрятан где-то там, но я слышу скрип отворяющейся дверцы мастодонта «Фольксвагена». Отойдя на пару шагов назад, я разбегаюсь и бью в замок ногой. Дверь, содрогнувшись, распахивается, ей не нужны долгие уговоры.
— Эй, ты что там делаешь? — спрашивает Лиза, выйдя из-за угла и сонно потирая глаза кулаком.
— Проветриваю дом. Тут давно никого не было, и воздух пропах сыростью.
— А кто здесь живет?
— Мы.
— Это наш дом?
— Я должен был давно привезти тебя сюда.
— Тут мило, — говорит девушка, остановившись посреди пустой белой гостиной. — Но как-то совсем пусто.
— Сейчас разведем огонь.
Я иду в машину за нашими вещами и пакетом еды, купленной на круглосуточной заправке, последней за пятьдесят километров отсюда, беру лопату и чищу тропинку до лодочного сарая. Отодвинув засов, я отворяю ворота и оказываюсь в пропахшем бензином и пылью сумраке. Там, возле спящей под белым саваном моторной лодки, я нахожу связку ключей и пару вязанок сыроватых березовых дров.
На завтрак я купил шоколадные шарики, которые шипят и лопаются в молоке, превращая его в слабенькое подобие какао. Я делаю кофе, растворимый, подкрашиваю его густыми сливками.
— Фу, что это? — Лиза морщится после первого глотка.
— Кофе.
— Ненавижу кофе.
Телевизор не показывал ничего, кроме помех. Вскоре тепло и сорок часов в дороге берут свое, и мои веки начинают смыкаться еще до того, как я успеваю допить свой чай. Я ложусь на диван и, положив щеку на подлокотник, закрываю глаза. Я представляю себе нашу жизнь в этом доме. Вещи, которые она купит и расставит на полках, цветы, отрывной календарь. Может быть, мы даже заведем кота, чтобы он, мурлыкая, ходил по подоконникам, аккуратно перешагивая через стопки книг и пустые кофейные чашки. Я думаю о платьях, которые она повесит в шкафу. О голубом велосипеде с женской рамой и корзинкой под рулем. О том, что мы поставим на крыше тарелку и сможем смотреть фильмы, засыпая и просыпаясь, допридумывая во сне сюжет. Она будет писать длинные списки покупок, по-русски, на листочках разлинованной бумаги, а я буду ездить в город и возвращаться домой с пакетами в руках, такими тяжелыми, что они режут ладони.
Меня будит хлопок двери. За окном стоят серые сумерки, небо выглядит так, будто вот-вот пойдет снег.
— Ты где? — зову я.
— Здесь.
— Ты нарочно хлопаешь дверьми?
— Да, потому что пора тебе перестать спать, — говорит Лиза, растягивая слова.
Я сажусь на диване и оборачиваюсь к ней. Она стоит спиной ко мне и смотрит на огонь.