— Смотри, — я выхожу из машины и указываю ей на усыпанное звездами небо — одно из северных чудес, по которым я так никогда и не перестал скучать. — Это Млечный Путь.
Она закутывается в парку и приоткрывает дверцу машины.
— Млечный Путь? — переспрашивает она, глядя на растянувшуюся над нашими головами искристую ленту. — Настоящий? Похож на пепел.
Лиза пританцовывает от холода, переминаясь с ноги на ногу на снегу, не сводя глаз с мерцающей галактики над нашими головами.
— Поехали? — наконец, говорю я, зная, впрочем, что я буду жалеть о том, что не дал этому моменту продлиться чуть дольше.
— Нам далеко еще?
— Нет, к утру будем.
— М-мм, — она смотрит на меня с полуулыбкой и снова берется за колесико радиоприемника. Мне нравится, что между теплом и музыкой она всегда выбирает второе.
Я прав, мы въезжаем в деревню на рассвете. Ночью был снег. Указатель на нужный нам съезд с дороги утопает в сугробе, я чуть было не пропускаю наш поворот. Лысые шины «Фольксвагена» проскальзывают по белой пыльце, оставляя за собой длинные параллельные линии. Я выезжаю на главную улицу как раз в тот момент, когда из-за пригорка показывается ядовито-рыжий нимб солнечных лучей, тут же заставляя пустые черные витрины магазинов искриться не хуже Млечного Пути. Лавка со снаряжением для охоты и рыбалки, кофейня, церковь, школа. За школой дорога уходит влево и вверх, на другой берег озера, тут домов мало, и все они одинаковые двухэтажные, обшитые серо-голубыми рейками с остроконечными крышами. Я сворачиваю еще раз, налево, и еду вниз, почти к самому озеру, еще километр или около того, ища глазами маленькую пристань. Она вросла в лед озера и покосилась, но она тут. Я подъезжаю почти к самой воде и мягко торможу.
Хрустя свежим снегом, я взбегаю по ступенькам и заглядываю внутрь, сквозь мерзлое окно террасы. Дом пуст. Посреди гостиной одиноко пылится низкий темно-серый диван, чуть поодаль — обеденный стол ждет, пока его накроют к обеду для четырех человек. Я оборачиваюсь и смотрю в сад. Хромые рассохшиеся яблони и низко склонившиеся над водой ивы. Поодаль — лодочный сарай из красно-бурых реек с бронзовой чайкой на флюгере. Это здесь, мы на месте.
Конечно, ключей у меня нет, но я легко вспоминаю, как мы делали это, когда учились в школе. Утопая в свежем снегу, я пробираюсь на задний двор и дергаю ручку веранды. В моем, в нашем детстве они почти всегда были открыты, и можно было пробраться внутрь летнего коттеджа у озера, отыскать среди кухонных шкафов бар с пыльными полупустыми бутылками джина и вина из черной смородины, пить до тех пор, пока комната не начнет медленно вращаться по кругу, а потом целоваться, превозмогая поднимающуюся из желудка кислую волну рвоты, переплетаясь ногами на укрытом лоскутным покрывалом диване.