Одри стала искать объяснения. Могла ли она обвинять свою мать в том, что та захотела, чтобы ее жизнь шла своим чередом, и упрятала воспоминания в самый дальний ящик памяти? А может, Виолетта была всего лишь одной из пешек, не играющих почти никакой роли в повседневной жизни «Виллоу-Хауса»? Неужели дедушка и в самом деле полностью подчинил всех своей воле?
Дедушка Теобальд, учивший Одри ездить верхом — учивший очень терпеливо, потому что в раннем детстве она ужасно боялась лошадей… Теперь Одри даже не представляла свою жизнь без верховой езды, без долгих прогулок по лугам и полям на своем пони с длиннющим именем Серебристый Черноволосик.
Одри, поежившись от охватившего ее озноба, поплотнее запахнула жакет. Она вдруг осознала, что, возможно, ей еще многое следовало бы узнать обо всех тех, кто был частью ее жизни. Ее охватил гнев из-за того, что она жила словно с повязкой на глазах. Но что Одри могла поделать, если во время того трагического события — смерти тети Джейн — она была еще ребенком? Интересно, а до какого возраста она была ребенком?..
Девушка решила вернуться в гостиницу.
Мать сидела на диване в вестибюле, листая французские журналы. Заметив дочь, Виолетта внимательно посмотрела на нее поверх очков, закрыла журнал и, поднявшись с дивана, направилась ей навстречу.
— Уже поздно, а ты не спишь, — сказала Одри.
— Кто бы говорил! Тебе самой что, спать не нужно?
Виолетта, похоже, пребывала не в самом лучшем расположении духа.
— Пойдем, мне нужно кое-что тебе рассказать, — мрачно сказала она.
— Я все никак не могу поверить, что ты сделала операцию по перевязке маточных труб, даже не посоветовавшись с папой.
Они находились в церкви Сент-Эньян. Виолетта зачарованно разглядывала фрески на своде как раз над клиросом. Прошедшая ночь была долгой: мать и дочь проговорили едва ли не до самого утра. После этого многочасового разговора Одри была уже не так рассержена на весь мир, как раньше. Она начала потихоньку отдаляться от своих воспоминаний и воспринимать их как зрелая женщина тридцати двух лет, а не как двенадцатилетняя девочка.
— Если хочешь услышать от меня правду, то могу тебе сказать: я и сама до сих пор не могу в это поверить.
Виолетта медленно шла по церкви, не отрывая взгляда от свода.
— А ты рассказывала об этом тете Шарлотте? — с любопытством спросила Одри, разглядывая внутреннее убранство церкви.
— Нет. Об этом знал только доктор Вудхаус — тот, который сделал мне операцию. Теперь знаешь и ты.
— Вот уж не думала, что ты сможешь поступить, как суперсовременная женщина.