— У тебя невероятное тело, — тяжело дышала я, когда он положил руки мне под задницу. — Я умирала от желания прикасаться к нему весь день.
— Я был твёрдым уже два дня, — сказал он, массируя моё тело. — И мы оба знаем, что два лучше, одного, поэтому я выигрываю.
Повернув нас к кровати, он опустился на колени на матрас, мягко положив меня на спину, прежде чем потянуть мои промокшие трусики вниз по ногам. Я приподнялась на локтях, желая посмотреть, как он снимает свои штаны и начинает шоу. Но после того, как снял обувь, он медленно взобрался на меня, припав ртом к груди.
— Эй. — Я нетерпеливо ёрзала. — Ты сказал, что я могу посмотреть.
— Ты можешь. Ты можешь смотреть, как я делаю это. — Он вывел круг вокруг жёсткого соска своим языком, а затем начал сосать его. — Ты можешь смотреть, как я делаю это. — Он провёл языком вниз по моему телу, заставляя мой клитор покалывать. — И ты можешь смотреть, как я делаю это.
Раздвинув ноги, он зарылся языком в мою киску, прокладывая путь от центра вверх, повторяя это раз за разом.
— О, боже… — Это было так чертовски хорошо, и, наблюдая всё это, я так сильно завелась, что я не могла даже заставить себя возразить. Мой рот раскрылся, когда он медленно выводил языком по клитору круги и головокружительные декадентские дуги, которые заставляли мои пальцы на ногах сжиматься, а руки впиваться в его свежие, белые простыни. Затем он засосал его в рот, потирая языком.
— На вкус ты даже лучше, чем я представлял, Скайлар Никсон. — Он поднял голову на долю секунды. — И я представлял это много раз. Так что ты должна позволить мне насладиться этим. — Снова обрушив на меня свой рот, он шире раздвинул мои бёдра, двигая языком, губами и зубами по мне, пока комната не стала вращаться, и я едва могла дышать.
— Чёрт, Себастьян, — тяжело дышала я. — Ты потрясающий. Ты заставишь меня кончить так мощно.
— Хорошо. Позволь мне почувствовать это.
Я едва дышала, когда почувствовала, как его палец скользнул внутрь. Затем два пальца. Каким-то образом его пальцы и язык работали в каком-то подобии совместной магии, из-за которой моя спина выгибалась над кроватью, а пальцы на ногах сжимались.
— Боже! Что ты со мной делаешь? — откинув голову назад, я сжала в кулаки простыни и извивалась под его проворным языком и ловкими пальцами.
На самом деле, «извивалась» — это слишком мягко сказано.
Я металась, стонала, ругалась, хватала его за голову и качала бёдрами, чтобы потереться о его жадный рот, пока не взорвалась лихорадочными вспышками белого, горячего безумия, крича с каждым ритмическим толчком его пальцев и языка.