Если опухоль – одна тактика, инвагинация – другая. И решать приходится быстро. Иной раз помог бы совет более опытного коллеги, только редко бывает, чтобы он в этот момент в отделении находился.
Пациента, уже на каталке, подняли лифтом на второй этаж. Никита в предоперационную вошёл, надевать разовое бельё, мыть руки. У хирургов от частого мытья дезрастворами кожа на кистях сухая. Пока готовился, анестезиолог уже дал вводный наркоз. В предоперационную буквально влетел Олег Фролович, заведующий хирургией, стал переодеваться.
– Ты знаешь, кто пациент?
– Сам заполнял историю, знаю.
– Это же сын…
И назвал фамилию известного бизнесмена. Болеть могут все, что богатый, что нищий, Никита разницы никогда не делал. Но у богатого могут быть влиятельные знакомые и в случае осложнений после операции могут доставить кучу неприятностей. Да плевать! Никита уже настроился на операцию. Он приложит максимум усилий, а дальше – один Господь знает. Пациенту бы пораньше обратиться, проблему легче решить вначале. Наконец анестезиолог произнёс:
– Можно приступать.
Никита первым хирургом, Олег Фролович – вторым. В операционной не играют роли чины, должности, звания хирурга. К тому же маленькая хитрость есть, за всё отвечает первый хирург, а второму, случись проблемы, шишек при разборе достанется меньше. Но Никита к риску привык, работа такая.
Вскрыли брюшную полость широким разрезом. Щадящим способом – лапароскопией тут делать нечего. Начали делать ревизию. Фу-у-у! Инвагинация, не опухоль, уже легче. Инвагинация, это когда одна часть кишечника входит в другую, как трубка в трубку, у детей бывает чаще, чем у взрослых. В месте инвагинации образуется непроходимость кишечного содержимого, а ткани кишечника могут омертветь, как оказалось в данном случае. Пришлось часть кишечника резецировать, сшить бок в бок. Не специалисты думают, что кишечник состыковывается торец в торец. В этом случае образующийся рубец стянет место разреза и получится частичная кишечная непроходимость. Никита проверил кишечник, место соединения на герметичность. Кишечник вялый, атопичный, перистальтика слабая. Но пациент перенёс операцию хорошо. Перевели в палату интенсивной терапии, теперь он будет сутки под неусыпным наблюдением сотрудников и мониторов. Пока документацию заполнил, задержался, ушёл из клиники поздно, почти в полночь. Переработки, ненормированный день у врачей почти правило. Дома, несмотря на позднее время, поужинал, иначе пустой желудок заснуть не даст. Проснулся в четыре часа ночи от сна, вроде его пациент умер. Холодный пот со лба утёр, позвонил в клинику.