– Ты насчёт жеребёнка? – хмуро уточнил гость. – Так это не мы…
– А кто? Я, что ли? – Пахомыч засопел. – Сколько раз тебе говорить: к хозяйству Первитина близко своих не подводи! Ты вообще смекаешь, кто он такой? Да мы тут все под ним ходим: и я, и ты… А егерей подымет? А отстрел с вертолёта устроит? Что тогда запоёшь?
– Да точняк не мы! Зуб даю, Пегого работа…
– Ага! Пегого! Побереги зубы – пригодятся… Пегий в это время со своей бандой у Клименок овчарню брал!
Пришелец встрепенулся, вскинул голову.
– И как? – с интересом осведомился он.
– Да никак! – бросил Пахомыч. – На собак нарвались. А там у Клименок собаки – дай боже! Туркменские волкодавы…
– Да знаю… – безрадостно отозвался гость.
* * *
Пахомыч и сам не мог бы сказать, зачем пять лет назад во время облавы, поставленный егерем на номер, он воткнул свой охотничий нож в середину годовых колец гладко срубленного пня на краю поляны. Просто загадал: попаду с первого раза в десятку – значит на меня-то он и выбежит.
И действительно, выбежал. Не матёрый, правда, волчище – скорее переярок, а то и прибылой. Обезумев от страха, едва не вписался в пень, но в последний миг перемахнул, причём кувырком, – и тут пришёл черёд обезуметь Пахомычу, потому что на ноги перед ним вскочил испуганный тощий паренёк с тронутым сединой правым виском и совершенно голый.
Хорошо хоть не выпалил со страху!
– Ой, блин!.. – выдохнул подросток. – Чо за прикол?..
Глаза у него были совершенно белые.
Потом, пару дней спустя, Пахомыч потолковал с местным знахарем, в книжки заглянул – и по всему выходило, что случай выпал, можно сказать, небывалый: человеку обратиться в волка, перекувыркнувшись через пень с вонзённым в него ножом, – штука, известная аж со времён князя Всеслава, но чтобы тем же самым макаром природный волк нечаянно, да ещё и без заговора, перекинулся в человека… Нет, о таком никто даже и не слыхивал.
И ведь как удачно, стервец, обернулся: сразу по-людски залопотал! Речь его, правда, была сбивчива, местами невнятна и по молодости лет сильно засорена словами-паразитами.
– Я, блин, короче… – ошалело, взахлёб бормотал малец. – Бегу, короче… Ну и, короче, блин…
Словно перед участковым оправдывался.
Опомнившись, Пахомыч скинул брезентовую плащ-палатку (облаву затеяли осенью) и укрыл ею дрожащего перевёртыша. А потом ещё пришлось отбивать его от подоспевших собак, которых внешним видом не проведёшь.
Охотникам сказал, что племянник.
* * *
Свой стукачок в стае – какая находка для лесника! На большее Пахомыч не рассчитывал, и оказалось, зря. Седой (такое было у волчишки бесхитростное погоняло) оказался крепким, смышлёным, и всё-таки, кабы не покровитель, нипочём бы не стать ему вожаком. Но конкурентов со временем перестреляли, а несколько удачных налётов на домашний скот (опять-таки не без наводки) сильно добавили Седому авторитета.