Капитан застонал, обхватил голову, внутри которой вновь зарождалась пульсация.
– Кашу из рыбы и морошки, оленьи внутренности, куэрчех, – продолжил боцман, – жареный таман, вяленая утка… Монтобелли уже согласилась, и Ахмед с Мухаммедом.
– Эти-то куда? – вяло удивился Нордстрем.
– Ну так свинины там не предложат. – Куниц осклабился.
– Да уж. А ты, я смотрю, прикипел к этой своей Анне? И не скрываешь?
– Чего там. – Боцман махнул рукой, щетинистая физиономия его побагровела. – Анна такая, коня на скаку остановит и в горящий дом войдет…
– Зачем? – спросил Нордстрем.
– Что «зачем»?
– В горящий дом? Пожарные же есть, спасатели всякие… – Тут капитан осекся. – Хотя догадываюсь, что не в Якутии, где до них тысяча верст и все лесом…
Куниц нахмурился, глянул на начальство так, словно засомневался в трезвости его рассудка.
– Так что передать? Придете? Или нам без вас отдуваться? – спросил он.
– Приду, – ответил Нордстрем без малейшего энтузиазма в голосе.
Если на борту затевается очередное безумство, то капитан должен его возглавить! Все равно ему придется, если что, отвечать за последствия.
* * *
Выгружаться пришлось в такую снежную бурю, какой Нордстрем раньше и представить себе не мог. Но задерживаться на Хель они не имели возможности, а прогноз выглядел слишком неопределенным, синоптик не мог сказать, когда погода изменится.
Так что пришлось открывать люки и опускать рампы в минус двадцать пять при бешеном ветре и хлещущем снеге, под завывания бродивших вокруг корабля неведомых хищников. Работали как сумасшедшие, в холод и буран, днем и ночью, причем команда не отставала от колонистов.
Фернандао, выглянувшее наружу на полчаса, простудилось и лишилось голоса, но это никого не расстроило. Многие заработали обморожения, в том числе пострадало и ухо Нордстрема, ставшее белым и жестким.
Сейчас оно оттаивало под теплой шапкой и болело, как зуб с дыркой.
Капитан стоял у «горловины» третьего трюма, опустевшего пятнадцать минут назад, и смотрел в бинокль, как внизу в снежной пелене суетятся люди и машины – возводятся каркасные жилища, сортируются контейнеры, вездеходы трамбуют дорогу к реке. При мысли о том, что «Свобода» через час-другой взлетит и он больше никогда не увидит ни Семена, ни остальных, Нордстрему почему-то становилось грустно.
Вроде бы столько проблем создали эти типы, а смотри-ка ты!
На Хель подкол вернется, только если колонисты решат сдаться, и не факт, что этим подколом окажется именно его корабль.
– Э-э… Капитан… – послышался голос Куница, и Нордстрем опустил бинокль.
Боцман был облеплен снегом с ног до головы, а из-под шерстяной шапочки-маски виднелись только сконфуженные глаза.