— Там, у немцев крепкая оборона, в которой ещё с прошлого года прострелен каждый метр. Наступление на этом направлении приведет к неоправданным и ненужным потерям. Тут вы противоречите сами себе — упрекнул в непоследовательности собеседника Сталин.
— Но и наши артиллеристы пристреляли каждый метр обороны противника, а если, как предлагает генерал Говоров, перебросить пушки с других участков фронта, оборону противника можно будет сломать и высадить десант.
— По-моему, вы утратили объективность так необходимую для представителя Ставки, и пошли на поводу у ленинградцев — жестко одернул вождь Рокоссовского, но тот твердо стоял на своем.
— Я только хочу лучше выполнить порученное мне задание, товарищ Сталин. Вы просили осмотреться и дать свою оценку положению фронта. Мое мнение как представителя Ставки, для прорыва блокады Ленинграда необходимо совместное наступление двух фронтов — четко доложил Константин Константинович, и в трубке повисла зловещая тишина.
Из-за чуткой мембраны телефона, Рокоссовский хорошо слышал, как Сталин раздраженно вздохнул и бросил куда-то в сторону короткое слово «не понимает». Кто находился в этот в его кабинете, а уж тем более, что он глухо сказал вождю в ответ, Рокоссовский не знал, но по тону определил, что тот выражает свое полное согласие с недовольством Сталина.
— Ставка не будет менять принятого ею решения, товарищ Рокоссовский, — жестко отчеканил вождь.
— Что касается высказанных вами аргументов, то мы предлагаем вам над ними ещё раз хорошо подумать. Всего доброго — холодно молвил Сталин и повесил трубку.
— Ну, что? — спросил Рокоссовского Говоров, хотя по лицу генерала можно было догадаться, что ответил ему вождь.
— Товарищ Сталин предлагает ещё раз обдумать наше предложение — только и мог сказать ему Рокоссовский.
— Значит, он сомневается, — оптимистически прокомментировал его ответ Жданов. — Думайте, товарищ Рокоссовский. Ищите нужные аргументы и отстаивайте свою точку зрения, если вы в ней полностью уверены. Все в ваших руках.
Разногласие во мнении относительно проведения предстоящей операции у Рокоссовского были не только с Верховным Командующим, но и с комфронтом Мерецковым. При обсуждении плана операции в штабе фронта, два генерала не сошлись по двум очень важным моментам.
Первый из них заключался в намерении генерала Мерецкова вводить силы 8-й армии в три этапа. Сначала в действия вступал 6-й гвардейский корпус генерала Битюкова силами четырех дивизий, задача которых заключалась в прорыве обороны противника. Затем в бой вводился 4-й гвардейский корпус генерала Гагена, который должен был усилить наступательную мощь соединений 8-й армии, а подразделения вновь созданной 2-й ударной армии должны были довершить начатое дело и соединиться с войсками Ленинградского фронта в районе Дубровки и Красного бора.