— И не просто пресечь, а докопаться до сути, — добавил Алфимов. — Иначе мне просто не успокоиться.
Я уже достаточно хорошо знал натуру Николая и в последних его словах совершенно не сомневался. На самом деле разобраться в этой темной истории мне хотелось не меньше.
На очередной встрече с Можицким разговор не заладился. Тот продолжал обижаться за выказанное ему недоверие. На все вопросы отвечал неопределенно, о демоне вообще предпочитал не заикаться. Я собрался выйти из камеры, как узник вдруг прижался спиной к стене, выпучил глаза и надрывно заговорил:
— Не желаешь слушать меня?
— Отчего же… — попытался было ответить я, но вскоре замолк, поняв, что обращается Можицкий к самому себе. Судя по всему, от лица демона.
— Ты, ничтожный глупец! Услышь мой глас, узри мои деяния, узнай мою силу! Я выбрал новую жертву. Ищущего забытья предам я забвению, узды держащего на боль обреку, с трудом ковыляет пусть в Ад.
Последняя фраза была повторена несколько раз. Я сел за стол, макнул совершенно еще чистое перо в чернильницу и на всякий случай записал сказанное.
Жертвой стал конюх Харитонов. Спустя сутки после моей встречи с Можицким курьер отправился на конюшню и обнаружил там валяющегося в куче сена Харитонова. Курьер подумал, что тот по обыкновению своему пьян, но конюха сотрясали судороги. Когда его перевернули, увидели, как из глаз вытекает кровь. Не мешкая мы погрузили его в подводу и отправили в город. Умер Харитонов еще в дороге.
— «Ищущего забытья» — это значит любил за воротник закладывать, — Алфимов изучал начертанные мною слова Можицкого. — «Узды держащего» — тоже понятно, а вот почему «с трудом ковыляет»?
Мы снова сидели в кабинете начальника. Юрковский метал на нас грозные взгляды.
— Харитонов хромал, — объяснил я Николаю. — По пьяной лавочке полез холостить жеребца, лошадь его лягнула и повредила сухожилие.
— Тогда все понятно, — удовлетворенно протянул Алфимов.
— Весьма счастлив за вас, — едко заметил Юрковский. — Вот бы и нам хоть чуточку понимания. Послал в город депешу и сижу ожидаю порядочную взбучку.
— Они действуют весьма дерзко, считают нас простофилями, — ответил Алфимов.
— Считают? — криво улыбнулся начальник.
— Понятно, что нас пытаются всеми способами отвлечь от некоего значительного события, которое здесь назревает, — не обращал внимания Николай.
— Так оно еще только назревает? — хлопнул себя по лбу Юрковский.
— Николай Кондратьевич, — понимающе посмотрел на него Алфимов. — Ситуация неприятная, несомненно, но дайте нам с доктором время.
— Если бы все зависело только от меня! — Начальник вздохнул, встал и подошел к окну, заложив руки за спину. — Эти сволочи нас подгоняют, губят людей, а мы даже не знаем — кто они такие? С меня спросят со дня на день — что отвечать? Демон Окаменелости?