У него в кармане опять завибрировал мобильник. Чарли вынул его и посмотрел, кто звонит. «Мэрилин» было написано синим через весь экран.
— Хочешь, чтобы я вышла? — Вопрос прозвучал интимно, ведь в прошлом она задавала его множество раз. Впрочем, тон у нее был самый обычный, дружелюбный.
Он кивнул.
Она накинула пальто, а Чарли протянул ей ключ от комнаты и сказал:
— У них там есть маленькое лобби…
Но она сказала, что ей будет удобней в машине, она спокойно посидит, послушает радио, и вообще никаких проблем, правда. Трейси всегда в таких случаях вела себя замечательно. Впрочем, ее работа в том и заключалась, чтобы вести себя замечательно в любых подобных случаях. Но даже после того, как она решилась открыть ему свое настоящее имя — она, помнится, сидела тогда, полностью одетая, на стуле возле письменного стола и вдруг сказала: «Я хочу назвать тебе свое настоящее имя», а потом в качестве доказательства вытащила водительское удостоверение, — она в любой, даже самой щекотливой ситуации продолжала вести себя замечательно. А после того как она показала ему свое водительское удостоверение, еще и настояла на том, чтобы он больше никогда не предлагал ей деньги. Возможно, все последнее время она обдумывала свое решение и пришла к выводу, что он все же ей должен. Может, и так. Дверь за ней тихо закрылась, и Чарли с трудом подавил желание подойти к окну и, раздвинув пластинки жалюзи, подглядеть, как она будет садиться в машину.
Его так и не оставила странная надежда, а точнее, приятное понимание того, что данная ситуация вскоре разрешится, что их отношения близки к завершению и уже в основном завершились. И, судя по ощущению, расставание вполне можно будет пережить, чего он раньше почему-то совсем не понимал.
Он поднес телефон к уху, и жена со слезами в голосе закричала:
— Чарли? Ой, прости, что я тебя потревожила, мне так стыдно, что я тебе надоедаю, правда, стыдно. Ты там, наверное, хорошо проводишь время, нет, я понимаю, что ты не развлекаешься, но это твое законное время, а я…
— Что случилось? — прервал он этот поток бессмысленных слов, не испытывая ни малейшей тревоги.
— Ох, Чарли, она опять так гнусно вела себя по отношению ко мне! Понимаешь, я к ним заглянула буквально на минутку — просто посмотреть, готовы ли платья девочек ко Дню благодарения, — а эта Дженет мне и говорит: «Мэрилин, я вас прошу, нет, я вам заявляю, причем совершенно открыто, что вы слишком часто сюда приходите. Это все-таки мой дом, а Стиви — мой муж, и нам необходимо личное пространство». Вот что она мне сказала, Чарли, представляешь? А Стиви, который, наверное, даже слышал это, если, конечно, был дома… только он ведь