Иногда у него возникала потребность помолиться. Впрочем, эта потребность вызывала у него примерно такое же отвращение, как вид собственной жены. Он был воспитан в рамках методистской церкви, которая ровным счетом ничего для него не сделала и никак на него не повлияла, разве что каждое посещение этой церкви было для него связано с тошнотой — в детстве его всегда сильно укачивало в машине. Он несколько раз посетил службу в конгрегационалистской церкви, правда, вместе с Мэрилин и только потому, что она этого хотела. Однако подобный опыт исполнения святого долга оказался недолговечен, и как только подросли их дети, он сказал жене, что посещать церковь выше его сил, и она не стала с ним спорить: они просто перестали туда ходить. И никто их за это не преследовал. Так что, если не считать крещения внуков и похорон мужа Пэтти Найсли, Чарли в течение многих лет в церковь даже не заглядывал.
Но в последнее время ему иногда хотелось войти в церковь и помолиться, преклонив колена. Вот только о чем бы он стал молиться? О прощении. Только об этом и стоило молиться — тем более если ты Чарли Маколей. Чарлз Маколей не имел права на такую роскошь — на такую глупость, — чтобы молиться за здравие своих детей или за то, чтобы крепче любить жену. Нет-нет-нет-нет! Он, Чарли Маколей, имел право молить Бога, умолять Его, преклонив колена, лишь об одном: дорогой Бог, прости меня, если только сможешь.
Но до чего тошнотворно! Да уж, даже мысли о чем-то подобном вызывали у него тошноту.
Чуть дальше, справа от себя, за очередным светофором, Чарли заметил вывеску отделения своего банка. Вырулив на стоянку, он увидел, что банк все еще открыт, и его охватило чувство странной завершенности. Ощущение достигнутой цели. Он подождал, пока Трейси припарковалась рядом, и жестом велел ей оставаться на месте, и она молча кивнула один раз в знак согласия. А через десять минут он вернулся и вручил ей два конверта с наличными — конверты были мягкими и пухлыми, как плоть, и он сунул их прямо в полуоткрытое окошко с водительской стороны. Она тут же опустила стекло пониже, явно собираясь его благодарить, но он остановил ее, отрицательно покачав головой, и спокойно сказал:
— Если ты еще хоть раз попытаешься со мной связаться, я сам тебя выслежу и собственными руками прикончу. Как бы тебя там на самом деле ни звали — Трейси, Лейси, Шитти или Притти. Поняла? Потому что деньги тебе снова понадобятся.
Она тут же завела машину и поехала прочь.
Вот после этого Чарли и начало трясти — сперва задрожали руки, потом плечи, потом ляжки. Собственно, он и раньше крал деньги у Мэрилин, так разве сегодня он совершил нечто иное? Да, он считал, что сегодняшний поступок — это нечто совершенно иное, чем все его прошлые преступления. Ведь денег он теперь больше не зарабатывал, как, впрочем, и Мэрилин. И получалось — понимание этого потрясло его до глубины души, — что он