— Ладно, мам. Я быстренько. Скоро выйду.
Лежа на кровати — здесь Мэри теперь проводила большую часть своего дня — и глядя на высокий потолок, она думала, что дочь не в состоянии понять, каково это, когда тебя морят голодом. Когда тебя почти пятьдесят лет заставляют изнемогать от жажды. Когда Мэри устроила мужу сюрприз — праздник в честь его сорок первого дня рождения, — она страшно этим гордилась и очень хотела по-настоящему его удивить, и он, ей-богу, был по-настоящему удивлен, но она, разумеется, не могла не заметить, что с ней он так ни разу и не потанцевал. А через некоторое время Мэри окончательно поняла, что муж ее просто не любит. И на праздновании пятидесятой годовщины со дня их свадьбы — этот праздник устроили им девочки — он тоже ни разу не пригласил ее танцевать.
А через несколько месяцев в том же году дочки сделали ей на день рождения чудесный подарок — ей тогда шестьдесят девять исполнилось, — туристическую поездку в Италию. И когда их группа поехала в деревушку Больяско, Мэри ухитрилась заблудиться под дождем и отстала от своих, а нашел ее Паоло. Он говорил по-английски, а насчет его возраста она как-то не слишком задумывалась. А потом Мэри в него влюбилась. Влюбилась по-настоящему. Паоло рассказал, что был женат и этот брак продержался двадцать лет — хотя ему казалось, как минимум пятьдесят! — а потом, как он выразился, супружеские отношения их обоих иссушили.
Но в последнее время Мэри все чаще думала о муже. О своем бывшем муже. Она о нем беспокоилась. Нельзя же прожить с человеком пятьдесят лет и совсем о нем не беспокоиться. И совсем по нему не скучать. Временами Мэри чувствовала, что тоска по бывшему мужу ее опустошает. Однако Анджелина пока что ни слова не сказала о своем собственном браке, и Мэри, испытывая мрачные предчувствия, терпеливо ждала, когда дочь первая об этом заговорит. Муж Анджелины был, безусловно, хорошим человеком. Кто же мог знать, что так получится? Кто мог это знать?
* * *
Погрузившись в теплую воду, Анджелина откинула голову назад, нанесла на мокрые волосы шампунь и взбила пену. Она сегодня была так счастлива, когда плавала в море вместе с матерью. Но сейчас, сидя в этой ужасной старой ванне на когтистых лапах и тщетно пытаясь держать дурацкий маленький шланг для душа так, чтобы вода не брызгала во все стороны, Анджелина испытывала далеко не самые приятные ощущения: ее мучило то, что она была не в состоянии поверить ничему из происходящего вокруг. Не могла поверить, что мать теперь выглядит иначе, чем прежде. Не могла поверить, что она больше не живет в десяти милях от нее, Анджелины, и от ее детей, своих внуков. Не могла поверить, что мать замужем за надоедливым итальянцем, который почти одного возраста с Тамми. Нет, она никак не могла во все это поверить. И ей хотелось плакать, когда она взбивала пену в волосах, а потом промывала их водой. Нет-нет-нет! Ох, как