— О, мадемуазель… Как мне теперь вас называть?
— Зовите, как и прежде — Мариэттой Марлоу. В конце концов, это ее тело.
— Ваше предложение весьма заманчиво.
Человек, лежащий у кресла, тихо застонал. Теперь вор видел, что это темноволосый Эванс.
— Может, стоит вызвать для них врача?
— Я читала о достижениях вашей медицины. Но это не поможет. Тут уж что не делай — либо, либо. Либо сами выживут, либо умрут, несмотря ни на что.
Видя замешательство Вeaux-arts, девушка произнесла:
— Пойдемте, я хочу вас кое что показать.
Томно покачивая бедрами, она скользнула мимо него, на мгновение остановилась рядом и тихо сказала:
— Не вздумайте бежать. У меня инстинкты хищника — кто убегает, тот добыча. — и улыбнулась.
Ласково так. Вор увидел совсем близко ее зубы и содрогнулся.
А она, та, что уже не была Мариэттой, но просила так себя называть, спокойно шла к лестнице. Ему ничего не осталось, как последовать за ней.
Спускаясь, Марлоу заговорила:
— Этот замок был построен в 1756 году. О, когда то он был великолепен. И он был моим домом. Как при жизни, так и после смерти. Увы, в 1845 его разрушили. И долгие, долгие годы я была заперта здесь. Так что он мне порядком надоел. Я бы с удовольствием пустилась в путешествия. Но для этого нужны деньги. Поэтому я даже обрадовалась, когда поняла, что мою скромную обитель почтил присутствием сам знаменитый voleur elegant.
Ваше прибытие решало все мои затруднения.
Девушка привела его в главную залу на первом этаже. Массивная ванна теперь оказалась сдвинута к стене. От ее ножек на полу остались глубокие царапины.
«Да она весит, наверное, тонну! Какой же должна быть силища…» — оторопело подумал вор.
Центральный узор мозаики был разобран и зиял прямоугольной выемкой. У темного трюмо стояла картина.
Вeaux-arts подошел ближе.
— Да ведь это же!..
Он не мог и мечтать о том, чтобы обнаружить здесь, в Шато-Марло, неизвестный шедевр Мастера. Забыв обо всем на свете, вор присел у картины на корточки и дотронулся до росписи в правом нижнем углу.
— Да. Он приезжал в замок два раза: летом 1881 и зимой 1883. Портрет написан во время последнего визита. Красавица, правда?
На полотне была изображена статная молодая женщина на фоне заледенелой каменной кладки. Слева открывался проход, там валил снег, мела метель.
Все было белым — снег, кожа девушки и ее платье. Художник мастерски играл оттенками, снег был ощутимо холоден и беспощаден, кожа модели — благородного мрамора, нежного бархата, а платье — грязно-белым, отдающим застарелым аристократизмом.
— Говорят, нас нельзя нарисовать. Поэтому вселиться можно только в прижизненное изображение. Но гений этого художника смог преодолеть старое суеверие. — Марлоу прикоснулась к простой темной раме. — Как давно это было.