Хоть за ужином он казался неуверенным насчёт поездки к моей семье на Рождество, в сообщении он заверил меня, что определённо поедет. Я не мог не думать, заставило ли его согласиться чувство вины, когда он предпочёл бы отказаться.
Я сказал ему дату и время, и с того дня мы не разговаривали.
Утром двадцать второго числа я отправил Орину сообщение, чтобы подтвердить наши планы. Он быстро ответил, и я напомнил ему, что заеду за ним к двум.
Моей маме нравилось устраивать рождественский ужин пораньше, чтобы часами после этого мы могли собирать рождественские паззлы перед камином, переваривая еду. Таким образом, у нас оставалось много места для вечерних десертов. Это была традиция моего дома, так долго, сколько я себя помнил.
В этом году ожидалась компания из семи человек. Мама, папа, я, Орин, мой старший брат Лукас, его жена Элли и их сын ДжейДжей. Я предупредил маму, что кое-кого привезу, и увернулся от сотни и одного вопросов, когда она узнала, что этот кто-то не Эван.
Эван злился — снаружи. Ему нравилось, как моя мама готовит, и он давно стал частью нашей семьи. Но в этом году, хоть он хорошо строил из себя недовольного, я знал, что он не так уж переживает, что всё пропустит. Они с Кристиной по-прежнему встречались, и было неслыханно отказаться от времени со своей женщиной. Так что я предполагал, что он втайне облегчён, что Орин согласился.
В половину первого я последний раз посмотрелся в зеркало в коридоре. Я бы предпочёл быть без очков и решил, что нужно чаще носить линзы. Я нанёс на волосы гель и уложил их, поднимая со лба. Я недавно подстригся, и по бокам волосы были почти полностью сбриты, отчего вид был намного чище, чем с моими до этого лохматыми волосами. В своей тёмно-серой рубашке и брюках, я выглядел достаточно собранно, чтобы мама была довольна. Только я не брился два дня, и щетина на моей челюсти наверняка вызовет хмурость и устный выговор.
Решив, что выгляжу прилично, я достал из шкафа пальто, шарф и пару перчаток. Не желая испортить причёску, я решил не надевать шапку и поморозить уши. Температура была минусовая, как и несколько недель до этого. На земле и деревьях лежал снег, выл ветер, особенно у гавани, где жили мои родители.
Пока минуту машина прогревалась, я отправил Орину сообщение, давая знать, что я в пути. Он не ответил, так что я предположил, что он, наверное, заканчивает собираться.
Было без десяти два, когда я подъехал к дому Орина. Оставив машину заведённой, я пошёл к входной двери и постучал. Съёжившись от холода, я как мог постарался закрыть уши плечами — безуспешно. Они немели, когда дверь передо мной распахнулась.