Скрип двери немного привёл меня в себя, и я смог наконец оторвать взгляд от тёмного силуэта. К миру медленно возвращаются краски. Но тело обмякает, сила уходит из рук, я заваливаюсь на бок, который так и остаётся бесчувственным.
— Вот он, — слышу.
Варя. Она вернулась. Глаза с трудом открылись. Вижу, что следом за девушкой в дом заходит лохматое существо с сине-зелёным лицом.
— Марфуша, — изумлённо протянул я, едва ворочая языком.
— Для тебя, мент, — прогнусавила тётка, — я Марфа Никодимовна.
Я растерялся, посмотрел на Варю. Та, избегая моего взгляда, обратилась к бомжихе:
— Ну что, тень с ним?
— А ты не видишь? — усмехнулась та, кивая на зеркало. — Туточки родимый.
Варя уставалась в зеркало, лицо её становилось всё белее.
— Что делать? — упавшим голосом спросила она.
Марфуша засуетилась, вытаскивая какие-то тряпки из старенького некогда розового детского портфеля с полустертыми изображениями винкс:
— Сначала закроем ему глаза.
Варя бросилась помогать подруге занавешивать своё зеркало драными покрывалами, которые Марфуша притащила с собой. И сейчас я был даже рад своей нечувствительности, поскольку даже не мог представить царящие в доме запахи. В другой ситуации я бы давно уже не мог дышать, задушенный аллергией.
— Теперь чего? — отдуваясь, переспросила Варя.
Бомжиха не отвечала, придирчиво рассматривая сооружённый на зеркале кокон. Тогда Яга обернулась ко мне и, уставившись на моё плечо, напряжённо уточнила:
— Ты как, нормально? Как себя чувствуешь?
Я горько хмыкнул:
— Всё ещё никак. Спасибо, что спросила.
Варя осторожно, как пугливая птица, готовая вспорхнуть в любой момент, глянула мне в глаза. И чего-то увидев там или не увидев, облегчённо вздохнула. Мягко улыбнувшись, пообещала:
— Мы всё исправим, не волнуйся.
— Ну, пока волнуйся, — захохотала Марфа. — Потому что лично я не фига не понимаю, как это всё можно исправить!
— Марфуша, — с лёгким укором произнесла Варя.
— Тащи его в комнату, — коротко приказала бомжиха.
Сказать легко, но две женщины с трудом помогли мне подняться, да добраться обратно в гостиную. Я решительно отказался ложиться на диван. И наверняка покраснел бы ещё. А может, и покраснел, но не ощущаю.
Яга выглядела растерянной, заметив мокрое пятно. Брезгливость в ней боролась с жалостью. А бомжиха лишь ухмыльнулась и толкнула меня на пол. Удара я не почувствовал, лишь до слуха донёсся неприятный хруст. Эх, если эта тварь мне что-нибудь сломает, проломлю ей череп! Варя, бросившаяся мне на помощь, испуганно вскрикнула и отпрянула.
— Вот, смотри! — прошипела она, указывая на меня. — Такие и были.