— Да, — бомжиха наклонилась, пристально вглядываясь в моё лицо, — зенки знатные! Как в кино!
— Что с глазами? — забеспокоился я. Злость мгновенно улетучилась. — Что с ними?
— И рука, — Варя, не обращая внимания на вопросы, указала пальцем на мою некогда травмированную конечность. — Раны нет!
Марфуша уселась на пол, подняла мою руку. Она внимательно разглядывала мои пальцы, перебирая их своими грязными руками с отросшими серо-зелёными ногтями. Мне наверняка было бы больно, если бы я чего-то чувствовал.
— Так что с моими глазами? — не унимался я. — Варя, ну скажи мне.
Яга, избегая встречаться со мной взглядом, едва слышно прошептала:
— Они чёрные. Совсем. Без белка и радужки.
— Что?! — заорал я, пытаясь подняться. — Дайте мне зеркало!
Мои руки безуспешно завозились по ламинату. Бомжиха прижала мои плечи к полу.
— Тихо, не ерепенься, — спокойно приказала она. — Сейчас глаза у тебя нормальные… нормальные для зенок мента поганого. А чёрные они стали, когда ты на меня разозлился. Я специально толкнула тебя. Надо же понять, что с тобой приключилось. Но если ты и дальше хочешь передвигаться, как инвалид, и ходить под себя, не вопрос! Я помогаю не тебе, а этой непослушной девчонке.
Я замер, позволяя бомжихе крутить моё тело, как хочет. Она даже заглянула в мой рот и проверила уши. Потом со вздохом откинулась, оперевшись о стену, извлекла из кармана некогда жёлтой безрукавки блестящую трубку. Я поморщился, наблюдая за поднимающимся дымом. Не будь я сейчас бесчувственным бревном, это бы меня доканало.
— Что с ним? — вопрос Вари звучал, как просьба. — Почему он ничего не чувствует? Может, нужно скорую вызвать? Вдруг у него травма позвоночника или ещё чего… Может, мой шар ошибся и тут не проклятие, а простая физика?
Марфуша отрицательно качнула головой:
— Проклятие. И связано именно с тенью.
— Но почему ты так уверена?
— Пару недель назад, — нехотя начала старуха. — Ко мне притащили мужика. Менты привезли его в наш район и бросили. Подумали, что бомж. Воняло от него, мол… Уж не знаю, где были их глаза. Пиджачок-то новенький, джинсы фирмовые. Босой и без документов. Так это его обокрали наверняка. Может, сами менты, — хмыкнула она, презрительно покосившись на меня.
Я лишь вздохнул: можно уволиться из органов, но ненависть определённых слоёв населения словно въедается в ауру. Марфуша продолжала:
— Ходить совсем не мог, языком еле ворочал. Как пьяный. Хотя спиртным не пахло. Но главное не это. Притащили его с ножом в животе. Один из наших хотел выяснить у новичка, кто он. Мало ли, может, засланный какой. И вдруг заорал и воткнул в пришлого нож. Я не поверила в россказни про чертовщину и черные глаза. Мало ли, чего бомжу спьяну привидится. Но подошла к нему и увидела, как окровавленный нож, словно живой, выскакивает из тела, а рана затягивается на глазах.