Хлопнула входная дверь. Скриплю зубами. Опять Варька дверь не закрыла! Ну совсем девка безголовая! Заходи кто хошь… Кстати, кого там принесло?
Выключаю пылесос и выглядываю в коридор, алюминиевая трубка падает из рук. Посредине коридора стоит метла, ни обо что не опираясь, словно невзначай выросшее здесь деревце. И с корней-прутьев на ламинат стекает грязная вода.
— Твою дивизию! — ору я, сжимая кулаки. — Какого лешего? Я только пол вымыл!
— Как невежливо, — иронично фыркает молодая женщина, высунувшись из кухни. — Разве так должен встречать гостей хозяин дома?
В неправдоподобно белой руке её я заметил чашку в горошек.
— Опять ты схватила мою кружку, — ворчливо вздохнул я. — Сколько раз говорить: там соевое молоко! Для вас я наливаю в розовые чашки, обычное.
Она встряхнула чёрной гривой волос и с сарказмом в голосе произнесла:
— Да я всё пытаюсь понять, как ты пьешь эту гадость.
Отворачиваюсь и, направляясь к кладовке шепчу:
— У меня аллергия на коровье молоко.
— У тебя на всё аллергия, — весело доносится с кухни. И как она расслышала? — На грязь, на пыль, на цветы, на свежий воздух… на женщин.
Улыбаюсь, рука тянется к аккуратно сложенной половой тряпке. Юлька права, как всегда. И поэтому она меня так раздражает. А еще своей гипернеаккуратностью. Вздыхаю, вытирая лужу под метлой.
— На улице же сухо, где грязь-то нашла? И вообще, могла бы свой транспорт на улице оставить.
— Я всё слышу, — донеслось с кухни.
Кто бы сомневался! Но до какой степени она метлу довела… Убираю распорку в специальный желобок на древке и несколько раз провожу прутьями по тряпке.
— Юль, ты чего с метлой-то делала? За день почти облысела. Как я теперь булыжники во дворе подметать буду?
— Вань, харэ ворчать, — устало отмахнулась подошедшая женщина. — Я же говорила, нужно было паутину с потолка смести. Но когда я тренировалась наперевес с метлой, её увидел малой и очень заинтересовался новой штукой. К сожалению, паутины было не так много, чтобы подвесить метлу к потолку, а всё что ниже Матвей считает своей территорией. Я пыталась отмыть прутья от его художеств, потому и мокрая…
— О! — Деланно изумляюсь я. — Так метла теперь прошла не только огонь, трубы и варюхины косоруки, но и выжила после матвейкиного нашествия! Теперь это раритет, нужно поставить под стекло как музейный экспонат…
Я отметил тонкий узор задорных морщинок в уголках темных глаз, когда она улыбнулась, и в очередной раз напомнил себе, что Юля — замужняя женщина. Смешливость улетучилась, я отвел взгляд:
— У тебя… след остался… от молока.
— А! — женщина вытерла губы рукавом, словно подросток. — Спасибо. А где Яга?