...Я вчитывался в записи Никольского, в документы, аккуратно подложенные к ним в качестве доказательств излагаемых им фактов, и строки, прочитанные мною, оживали у меня перед глазами, слагались в сцены. Герои тех лет вели передо мною диалоги, произносили монологи, мыслили, действовали. События почти вековой давности оживали и разыгрывались в моем воображении, погружая меня в тот далекий, навсегда ушедший в прошлое мир.
...Теперь, когда прямой поддержкой самого всесильного Вячеслава Константиновича фон Плеве Азефу были развязаны руки, Гершуни, стоящий во главе созданной им Боевой Организации эсеров мешал все больше и больше. Да, создателем ВО был именно Гершуни. Где бы он ни бывал в России, какими бы партийными делами (организационными, агитационно-пропагандистскими) он ни занимался, везде и всегда он подбирал энтузиастов-добровольцев, готовых участвовать в терроре и ценой собственных жизней создавать в стране революционную ситуацию. Гершуни умел зажигать людей, умел подчинять их своему влиянию. И в то же время этот «художник в деле террора» умел с помощью проникновенных и задушевных бесед тщательно проверять каждого добровольца — а выдержит ли, будет ли безоговорочно подчиняться приказам, не дрогнет ли в решающий момент, как поведет себя на следствии и суде, если останется жив после теракта, и пойдет ли бестрепетно на виселицу или на каторгу, если выпадет ему этот жребий?
После таких бесед и тщательного сбора информации о добровольце Гершуни принимал решения.
«Первый состав БО, в сущности говоря, случайного характера, — заявлял несколько лет спустя Борис Викторович Савинков судебно-следственной комиссии ЦК ПСР. — Съехались из разных концов России одиночки, которые в одиночестве, у себя в ссылках решали для себя личный, индивидуальный вопрос о терроре. Приехал Покотилов с Юга, приехал Швейцер из Сибири, приехал Сазонов с Урала, приехал я с Вологды. Нас собралось несколько человек, и, мне кажется, сколько я знаю, кроме нас, даже не было желающих в то время»...
Так считал вступивший в БО с первых же дней ее существования Савинков, которому опытнейший конспиратор Гершуни, конечно же, не раскрывал свои планы и не сообщал о своих действиях. Хотя в дальнейшей морально-психологической оценке своих сотоварищей Савинков, видимо, более близок к реальности:
«Естественно, что состав получился случайный. Я бы сказал, что к этому периоду, к периоду дела Плеве, до окончания его (Плеве был убит в июне 1904 года Егором Сазоновым, бросившим 12-фунтовую бомбу в карету министра близ Варшавского вокзала), в сущности, нельзя говорить о менталитэ нашей организации: это все были очень молодые люди, которые недостаточно разбирались во многих партийных вопросах».