Милейшему Леониду Александровичу это не казалось, и он был отпущен с благодарностью — по старой памяти развеяться после расчетливого и скупердяйного Парижа в привычной ему веселой петербургской богеме.
С Азефом Зубатов был по-деловому сух и тут же вытряс из него все, что Евно было известно о Серафиме Клитчоглу, ее отряде и ее планах. Оказалось, что те несколько часов, которые инженер Раскин провел в столице после приезда, даром им потеряны не были. Через отряд Савинкова, видевший в боевиках Клитчоглу не конкурентов, а боевых товарищей, он добыл нужные Департаменту имена, адреса, явки и пароли. И теперь, как понял Зубатов, был намерен, умыв руки, со стороны наблюдать за арестами.
Однако Зубатов смотрел на дело по-иному.
— Вы забыли, Евгений Филиппович, что я привык работать чисто, вырубать крамолу под корень. И Серафиме Клитчоглу дадим несколько деньков на дозревание, — объявил он свое решение Азефу.
— А Плеве? А Вячеслав Константинович? — раздосадованно напомнил ему Азеф, думая о том, что надо скорее, как можно скорее проинспектировать группу Савинкова и убраться, пока не поздно, за границу.
— Я ценю ваше беспокойство о жизни его высокопревосходительства, — с оттенком издевательства успокоил его Зубатов. — но это уж, дорогой Евгений Филиппович, наша забота. Столь высокую государственную персону мы охраним в любом случае. Вам же следует встретиться с мадам Клитчоглу лично, побеседовать, по-подробнее порасспросить, словом, поработать, выбрать все — до последней крошки, —- что за ней стоит. Словом, отработать должок, который за вами набрался в последние месяцы вашей заграничной жизни. Так как же? Договорились?
Азеф хмуро молчал, понимая, что оказался в ловушке.
— Хорошо, — наконец выдохнул он. — Только одно непременное условие.
— Какие еще условия могут быть между друзьями? — демонстративно обиделся Зубатов. — Помилуйте, Евгений Филиппович...
— А условие такое, — стоял на своем Азеф, — я встречусь с мадам Клитчоглу, покажу ее вашим филерам, узнаю от нее все, что можно узнать, но арестовывать ее вы будете подальше от меня... Например, когда отъеду в Москву — я хотел бы там хорошенько кутнуть, отдохнуть, развеяться — широко, по-московски.
— А разве мы вас когда-нибудь подводили под провал? Вспомните, наоборот, сколько раз вас предостерегали. Так будет и теперь. Договорились?
Расставание было с холодком, без взаимных симпатий. И уже через несколько минут после ухода Азефа Зубатов вызвал самого Евстратия Павловича Медникова, лучшего сыщика Департамента, ведавшего в нем всем «наружным наблюдением». Медникову он поручил «присмотреть» за инженером Раскиным — самому, лично, не привлекая никого из филеров охранного отделения.