ВТОРНИК
15.00—19.00
Бледное солнце, будто с покрытой инеем кромкой, выползло из проплывающего обрывка облака. Оно давно прошло зенит и теперь быстро скатывалось на запад, к заснеженному склону горы. Андреа отвел в сторону край брезента и огляделся. Некоторое время он стоял неподвижно, пытаясь расслабить застывшие, ноющие мышцы ног. Суженные блуждающие глаза его еще не привыкли к искрящемуся сиянию кристального снега. Затем бесшумно выскользнул из укрытия, в несколько прыжков добрался до верхнего края впадины, вытянулся на снегу и осторожно прополз к самой кромке. Медленным пристальным взглядом обвел он раскрывшуюся панораму.
Далеко внизу простирался размашистый изгиб почти симметричной долины, неожиданно вырвавшейся из объятий крутых гор, полого спадающих к северу. Ближайший, похожий очертаниями на быка каменный гигант справа от него, словно в задумчивости, навис уходящей в облака вершиной над простором долины. «Гора Костос, самая высокая гора Наварона», — подумал Андреа. Они прошли по ее левому склону в самую темную из ночей. В пяти милях к востоку возвышалась другая гора, лишь немного уступающая Костосу по высоте. Северный склон ее круто обрывался в сторону долины, вытянувшейся на северо-восток. Еще дальше в сторону, примерно в четырех милях к северо-северо-востоку, несколько ниже линии снегов и одиноких пастушьих хижин, вдоль берега крохотного ручья раскинулся небольшой плоскокрыший поселок, окруженный низкими холмами. Ручей прихотливо извивался в долине. Должно быть, это деревня Маргарита.
Поглощенный изучением топографии долины, обшаривая глазами каждую трещину, каждый камень, Андреа все пытался определить источник звука, который минуту назад разбудил его. Звук прорвался сквозь покрывало сна, мгновенно поднял его на ноги и приготовил к любой неожиданности еще до того, как сознание дало сигнал опасности. Вот он снова услышал этот звук — трижды за три секунды — высокий, одинокий, надрывный свист, визгливые обрывки которого повторило эхо, замершее у подножья горы Костос. Эхо еще не отзвучало в воздухе, а Андреа уже дернулся назад и соскользнул вниз.
Через полминуты он вновь был на кромке. Мышцы лица свело от прикосновения ледяных окуляров цейсовского бинокля Меллори. «Так и есть, это они», — угрюмо подумал Андреа. Двадцать или тридцать солдат вытянулись в длинную неровную линию на снежном склоне Костоса и медленно двигались вперед, тщательно прочесывая каждый овраг, каждую кучу камней, встречавшиеся на пути. Солдаты были в маскхалатах, но разглядеть их было легко даже отсюда, с расстояния двух миль. Концы связанных лыж поднимались над их головами и отчетливыми штрихами выделялись на белизне снега. Эти черные полоски подпрыгивали и покачивались, когда солдаты скользили и спотыкались на крутом склоне горы. Время от времени в центре цепочки кто-то размахивал альпенштоком, как бы координируя действия поисковой группы. «Он, со свистком», — отметил Андреа.