— Правильно, лейтенант, совершенно верно,— одобрил Шкода. — Эти люди опасны, а рисковать мы не можем. — Он оттолкнул назад кресло, легко поднялся на ноги, обогнул стол и остановился перед Андреа. — Может быть, и с этим нужно было поступить так же, лейтенант?
— Он опасен только для своих друзей, — коротко возразил Турциг. — Все так, как я вам говорю, герр. Чтобы спасти шкуру, он мать родную готов предать.
— И претендует на дружбу с нами? — задумчиво произнес Шкода. — Это один из наших храбрых союзников, а? — Он протянул тонкую холеную руку с печаткой тяжелого перстня и злобно ударил Андреа по щеке.
Андреа вскрикнул от боли, протянул ладонь к окровавленному лицу и отпрянул в сторону, закрыв голову локтями.
— Внушительное приобретение для армии третьего рейха, — промолвил Шкода. — Вы не ошиблись, лейтенант. Трус. Инстинктивная реакция на удар — безошибочный признак этого. Любопытно, — вслух раздумывал он, — как часто трусами бывают крупные мужчины. Часть процесса природной компенсации, полагаю я... Как тебя зовут, мой храбрый друг?
— Папагос, — угрюмо пробормотал Андреа. — Петер Папагос. — Он оторвал ладонь от щеки, посмотрел на нее медленно расширившимися от ужаса глазами и сразу стал вытирать о штанину торопливыми, судорожными движениями. На лице его было заметное всем отвращение.
Шкода, забавляясь, наблюдал за ним.
— Не выносите вида крови, Папагос, а? — предположил он. — И особенно своей?
Несколько минут прошло в молчании. Вдруг Андреа вскинул голову. Лицо его исказилось. Казалось, он вот-вот заплачет.
— Я только бедный рыбак, ваша честь! — начал он. — Вы смеетесь надо мной, говорите, что я не выношу вида крови. Это правда. Я не люблю войну и страдания. Я не хочу ничего этого. — Его огромные кулачищи просительно прижаты к груди, лицо сморщилось. Отчаяние было мастерски разыграно, и Меллори поймал себя на том, что почти принял его за чистую монету. — Почему меня не оставили в покое? Видит бог, я не военный!..
— Весьма неосторожное заявление, — сухо оборвал его Шкода. — Факт этот совершенно очевиден для всех присутствующих в комнате. — Он постучал нефритовым мундштуком по крышке стола. Глаза гауптмана были задумчивы. — Ты называешь себя рыбаком?..
— Он проклятый предатель! — перебил Меллори немца, который слишком заинтересовался Андреа.
Шкода тут же обернулся, встал напротив Меллори, сложил руки за спиной. И, покачиваясь с пяток на носки, оглядел с головы до ног.
— Так! — задумчиво сказал он. — Великий Кейт Меллори! Совсем иначе объяснил все наш жирный приятель вон там, на скамейке, а, лейтенант? — И, не ожидая ответа, продолжал допрос: — Какое у вас звание, а, Меллори?