Я замерла с вилкой, обмотанной лапшой, у самого рта. Затылок заныл, как и живот. Сейчас до моего уставшего от кошмаров последних дней мозга дошло! Так сказать, обрушилась вся неприглядная правда жизни! Мне дважды угрожал опасный преступник. Я уже познакомилась с его кулаком и ножом, оставившим легкий порез на щеке. А я слишком безучастно, наплевательски к этому отношусь!
Однажды мы с Томой смотрели политический триллер, совещаясь по поводу того, кто же виновным окажется. Угадала Тома: интрига, закрученная вокруг смерти, больших денег и власти, где каждый в каждом видел врага, получила простое разрешение — случайность — важную персону убил воришка, даже не желавший того, лишь неудачно попавший не тем предметом не по той части тела. Подруга тогда долго потешалась, заявив, что я боюсь политиков и олигархов больше воров и наркоманов. Меня действительно в этой истории до сего момента больше напрягал Тропинин. А теперь он стал призрачной дымкой, милым ветерком на фоне набирающего силу торнадо.
Стук повторился. Так обычно делала Тома, если знала, что Абрикос спит.
Руки мелко задрожали. Все чувства обострились до гипертрофированных размеров.
На цыпочках подойдя к двери, я заглянула в глазок и, охнув, быстро зашумела замком. На пороге стояла бледная, растрепанная Тома в черном свитере и брюках. Прямо как на поминках. Да еще и глаза на мокром месте. Она сделала два быстрых шага и обняла меня, крепко-крепко.
— Том! — зашептала я испуганно. — Что случилось?
— Ты где была? Мы вторую ночь трясемся! Телефоны выключены. На работе тебя нет, — гневно зашипела подруга, а потом вдруг шмыгнула носом. — Прости, Сонь. Я дура. Да, мне страшно. У меня Наташка, и Славка, и Андрей… Но не должна была я так уходить. Андрюша мне тут мозг прочистил. Я даже не представляю, каково тебе сейчас!
— Но у вас-то все в порядке?
— Все нормально, — кивнула Томуля.
— Как же ты меня напугала! — я крепко обняла подругу.
Все закончилось соплями, которые мы на пару наматывали на кулаки. Я рассказала подруге про Олега, про мать Димы, про Светлану. Про то, что Тома и ее семья должны пока держаться от меня подальше. Томуля слушала и возмущенно сопела. Она все никак не могла успокоиться. Предложение о чае было встречено кивком.
Звонок в дверь я не слышала, набирая воду в чайник. А вот хриплое, мужское: «Где она?» заставило меня дернуться, я так испугалась за подругу, что пулей вылетела в коридор.
У входной двери стояли Тропинин и Тома. Он, как и она, был бледен, тяжело дышал, не отводя взгляда от заплаканного лица моей подруги.