— Виталий Аркадьевич? — удивление мое было безгранично.
Ровно через удар сердца я оказалась в объятиях под яростным сиянием зеленых глаз. Тропинин сжал руки, вытеснив чуть ли ни весь воздух из легких, и впился в губы. Нежности в этом поцелуе было ни на грош, одна давящая сила и злость. Я была в таком шоке, что даже желудок, до этого распевавший песни о голодной жизни и вселенской несправедливости, замолчал и сжался.
Его пальцы больно царапали плечи и спину, путаясь в распущенных волосах, путая их, дергая. Но в какой-то момент я утонула в этой жесткости. От него пахло сигаретами, автомобильным ароматизатором, дорогой и ветром, когда живешь в Питере — знаешь, как пахнет ветер, это ни с чем несравнимый запах озона. Тропинин кололся обозначившейся щетиной, от него едва тянуло коньяком и тем парфюмом, что запомнился мне с тех пор, как он подписывал сделку.
Почему-то опять мелькнули мысли об Италии, в которой я была лишь раз, и почему-то мне теперь казалось, что она пахла именно так, этой неповторимой гремучей смесью, особенно жаркой летней ночью. Не хватало, правда, вина и соленого привкуса моря, где звезды отражаются в темной воде, а водяная гладь стремится слиться с небом так, что разделить их горизонтом я бы не смогла.
В тот момент, когда он приник к моим губам, мне стало наплевать на все: на то, что Тома стоит с широко открытыми глазами и смотрит на нас, что целует меня тот, от кого разумнее держаться подальше. Все здравые мысли ушли на второй план. Да, что там! Далеко за тот горизонт, что я искала между небом и землей.
Сработала химия. Мои пальцы утонули в его волосах, а тело мое хотело быть как можно ближе к его. Ведь в его глазах плескалось столько облегчения…
В умных статейках в Интернете пишут, что мужчина сразу определяет женщину, которую хочет. Для него внешность — важнейший фактор, даже, скажем, первостепенный, чтобы там не плели про душу и прочее.
А для женщин определяющим является… А что для нас определяет мужчину? Уверенность, сила, ощущение того, что он хочет и может потянуть такую вещь, как тебя, и, черт его дери, момент! Да, момент! Удачнее время выбрать было сложно, я так устала бояться и переживать, я устала быть одинокой, а кольцо рук Тропинина отгородило меня от всего мира железным занавесом.
Но!
Эйфория от поцелуя схлынула быстро, собственно, в тот момент, когда я сделала глубокий вдох и поняла — от Тропинина коньяком не веет, от него им разит. Обладатель аромата Италии был пьян, и описание «в стельку» к нему подходило более чем… Более, чем хотелось бы любой нормальной бабе, организм которой отреагировал на жадность его желания.